Преимущество счастья. 7 принципов успеха по результатам исследований компаний из списка Fortune - [10]

Счастье – это не убежденность, что нам не нужно меняться; это осознание того, что мы можем измениться.

Изменения возможны

Поведенческая задача:

Вы находитесь в клетке. Прутья клетки сделаны из титана, в ней, кроме вас, никого нет. Чтобы не умереть с голоду, вам необходимо съедать по 240 крошечных пищевых шариков каждый час. Эти шарики вам дают, но, к сожалению для вас, насыпают в очень маленькие углубления возле вашей клетки, а потому на то, чтобы дотянуться рукой до углубления и взять шарик, у вас поначалу уходит 30 секунд. Если вы не научитесь делать это быстрее, вы будете съедать по 120 шариков в час и в конце концов умрете от голода. Как вам быть?

Ответ: чтобы быстрее доставать шарики, вам нужно увеличить участок своего мозга, который отвечает за выполнение этой задачи.

Скажете, это невозможно? Не торопитесь. Дело в том, что в основе загадки лежит одно известное исследование в области нейробиологии, только субъектами его были не люди, а беличьи обезьяны1. После 500 попыток обезьяны таки наловчились быстро доставать шарики, даже несмотря на то что углубления все время уменьшали в размере. Итак, хоть задача и усложнялась, животные благодаря практике научились выполнять ее – подобно ученику-пианисту, который учится играть гаммы. На первый взгляд, в этом нет ничего особенного. Все мы знаем поговорку «практика ведет к совершенству». Но когда исследователи стали смотреть, что происходит в мозгу у обезьяны, когда она достает шарики все быстрее и быстрее, они обнаружили нечто весьма интересное.

Благодаря специальным электродам, закрепленным на голове у животного, исследователи смогли установить участки мозга, ставшие активными, когда обезьяна впервые столкнулась с данной задачей. Затем они отслеживали работу мозга обезьян, когда те тянулись к шарикам снова и снова… Просматривая по завершении эксперимента томографические изображения, исследователи обнаружили, что площадь участка коры мозга, активирующегося при выполнении задачи, увеличилась в несколько раз. Иными словами, благодаря одной лишь практике у каждой обезьяны увеличился участок мозга, отвечающий за выполнение этой задачи. И не за несколько сотен лет в процессе эволюции, а за время одного-единственного эксперимента, длившегося всего несколько месяцев!

«Отличная новость для беличьих обезьян, – скажете вы, – но ведь мы не принимаем обезьян на работу в свои организации (по крайней мере в качестве сотрудников)». Однако последние исследования в области нейробиологии показали, что у людей этот процесс происходит аналогичным образом.

Краткий курс нейропластичности

«Я запрограммирован на то, чтобы быть несчастливым». «Старую собаку не научишь новым фокусам». «Некоторые люди – циники от рождения, они никогда не изменятся». «Женщины не сильны в математике». «Я от природы скучный человек». «Она прирожденная спортсменка». Примерно такие представления характерны для нашей культуры. Наш потенциал биологически зафиксирован. Когда мозг окончательно сформировывается, пытаться изменить его бессмысленно.

Если бы осуществить стойкое позитивное изменение было невозможно, такая книга, как «Преимущество счастья», была бы жестокой шуткой – неплохим источником моральной поддержки для тех из нас, кто и так счастлив и успешен, но совершенно бесполезной вещью для остальных. Что с того, что счастье способствует успеху, если мы не можем стать счастливее?

...

Убеждение, что мы есть наши гены, является одним из самых пагубных мифов современной культуры. Коварным представлением, что люди приходят в этот мир с фиксированным набором способностей и что они, а также их мозг, не могут измениться.

В этом есть доля вины и научного сообщества, потому как в течение десятилетий ученые упорно отказывались признавать потенциал в плане изменений, который был очевиден.

Чтобы пояснить этот тезис, я хотел бы вернуться в Африку.

Африканский единорог

Наскальные рисунки и надписи времен Древнего Египта говорили о существовании некоего мифического создания – наполовину зебры, наполовину жирафа. Когда в XIX столетии эти наскальные рисунки обнаружили английские торговцы, они назвали это чудовище африканским единорогом, характеризуя его как вымышленное, биологически невозможное существо. Однако аборигены бассейна реки Конго утверждали, что видели именно такого зверя в глубине джунглей. Даже без помощи современной генетики английские исследователи знали, что это сказки: жирафы просто-напросто не спариваются с зебрами, а потому не дают такого потомства. (Зебры, может, и считают, что жирафы обладают харизмой, но не находят их привлекательными.) В течение нескольких десятилетий западные биологи посмеивались над невежеством и суеверием аборигенов.

В 1901 году бесстрашный сэр Гарри Джонстон натолкнулся на пигмеев-аборигенов, похищенных одним немецким исследователем. Потрясенный такой жестокостью, Джонстон предложил тому большие деньги за освобождение пигмеев. В знак благодарности освобожденные аборигены подарили ему шкуры и черепа, принадлежавшие, по их словам, африканскому единорогу. Неудивительно, что, когда он привез их в Европу, его высмеяли. «Это никак не могут быть шкуры африканского единорога, – говорили ему, – потому что африканского единорога не существует». Заявления же Джонстона о том, что, хотя сам он не видел это существо, пигмеи показали ему его следы, научное сообщество отвергло, попутно усомнившись в психическом здоровье коллеги.