Прегрешение - [10]

Шрифт
Интервал


Элизабет тоже собралась и поехала в Берлин. В деревне это вызвало всеобщее удивление, потому что одна Элизабет никогда и никуда не уезжала, ее утомлял даже уличный шум в окружном центре. Но Элизабет заявила, что ей нужны новые гардины и еще пальто, а в Берлине выбор больше, чем в их деревенском магазине или даже в Лейпциге. Это казалось убедительным.


«Три моих женщины», — частенько говаривал Ханс, Эти слова должны были звучать шутливо, их все и принимали как шутку. Теперь он так почти не говорил. С тех пор как его ввели в состав редколлегии, на него навалилась гора работы, в которой было немало однообразия и рутины. Ханс теперь спал мало, плохо и был вечно раздражен.

«Три моих женщины».

В столовой к нему подсел редактор сельскохозяйственного отдела и между шницелем и компотом из груш с ухмылкой обронил:

— Твоя сестра и Роланд Хербот... На химкомбинате поговаривают, будто у них интрижка.

Ханс не мог бы себе объяснить, почему именно слово «интрижка» так его возмутило. Может, и не само слово, а ухмылочка собеседника. Тот, судя по всему, ждал резкой отповеди, но Ханс поклонился кому-то за соседним столиком и ушел, словно ничего не слышал. «Меня это больше не занимает, — подумал он. — Разве я сторож сестре моей? Пуповина давно оборвана». Потом он все-таки поехал в общежитие, не столько из-за Маши, сколько из-за матери, потому что мать это заденет всего больнее. Малышечка ее, Маша, — и вдруг такое.

Вообще, по мнению Ханса, мать как-то странно изменилась за последнее время. В гости к ним она почти перестала ездить. Нескладно вышло, что в рождество он понадеялся на Машу, а Маша на него. Ну, а как он должен был поступить? Пабло проплакал две ночи напролет, температура не падала. Спать невозможно, а работа в редакции должна идти своим чередом. Конечно же, он подумал о том, чтобы пригласить мать на праздники в город, но квартира у них маленькая, а Регина вымоталась не меньше, чем он. И опять не обошлось бы без ссоры из-за какого-нибудь пустяка. Подходить к мальчику никому не разрешалось. У Регины были свои представления о браке, семье и воспитании. Двенадцать лет — в детском доме. Отец неизвестно где. Отца она даже не знала. А мать в один прекрасный день с каким-то типом махнула в Кёльн. Соседку она попросила взять девочку к себе на ночь. Да так и не вернулась. Большая жизнь поглотила ее. Поэтому Пабло должен был теперь вдвойне получить то, чего Регина не добрала. Он, Ханс, понимал свою жену и ее мечты о собственном Святом семействе. Вот только жизнь не укладывалась в заданные рамки, то одно мешало, то другое.

«Три моих женщины».

Он отправился сразу же после работы. Маша обрадовалась его приезду. Они пошли в ресторанчик на углу, пили там пиво и ели жареную колбасу.

— Привет, старик, — сказала Маша, и Ханс подумал: «Неплохая получилась девочка, но дай срок — и Хербот выжмет тебя как лимон. Полгода, от силы год — и с него хватит. Видел я таких субчиков».

Он не знал, с чего начать, но Маша невольно пришла ему на выручку:

— Мать стала какая-то странная в последнее время.

— Как это странная?

— Просто странная, и все.

— А ты когда была дома последний раз?

— Я теперь не так часто там бываю.

— Это почему же?

— Просто потому, что я не так часто там бываю.

Здесь наконец Ханс понял, что и он не может отрешиться от своего прошлого, как Регина — от своего. Во все времена он был «большой», а Маша — «маленькая». Она повсюду таскалась за ним, в погреб, на футбол, в кино. Ему приходилось забирать ее из садика. Ему приходилось помогать ей готовить уроки. А если они ссорились, ему говорили: «ты же умней».

Порой, когда мать не видела, он поколачивал Машу, просто так, без повода, а потом снова сажал ее к себе на плечи или на раму велосипеда. «Теперь, когда не стало отца, ты единственный мужчина в семье». Сотни раз приходилось ему слышать эти слова из уст матери. Страшные слова, они украли у него детство. Он и сейчас слышал их порой во сне: «Теперь, когда не стало отца...»

Но когда-то надо этому положить конец, подумал он, и хотя собирался спокойно все обговорить, — разве я сторож сестре своей? — не удержался и закричал:

— Ты, собственно, с кем путаешься — с болгарином, с Херботом или с обоими сразу?

Итак, слова были сказаны, и он не собирался заглаживать свою грубость, тем более что был почти уверен: существует несомненная связь между поведением сестры и странностями матери. Туфли цвета морской волны, покупка гардин в Берлине. Вообще-то ничего такого из ряда вон в этом нет, но для матери, которая трижды покрутит в руках каждый грош, прежде чем его потратить...

Маша промолчала, и Ханс от этого еще больше завелся.

— Человек выстроил дом, вошел в окружную инспекцию и еще в десять других комиссий. Не бывает, чтоб на комбинат приехал министр и не захотел ознакомиться с его заводом. Уж не думаешь ли ты всерьез...

И тут Маша поглядела на него, правый глаз у нее чуть-чуть косил, улыбнулась и сказала:

— Мастер Антон.

Сказала и попала в точку. Она знала, что нельзя уязвить брата больше, чем намекнув на его мелкобуржуазную ограниченность. «Мария Магдалина» Хеббеля, «падшая девушка» и «добродетельный» мастер Антон. Маша не много запомнила из школьных уроков литературы, а вот это запомнила. Может, она несправедлива по отношению к Хансу. Но она и не хотела быть сейчас справедливой и уравновешенной. «Взгляни на себя объективно. Уж не надеешься ли ты...» А она сделала свой выбор, и она надеялась, господи, она именно надеялась...


Рекомендуем почитать
Твоя улыбка

О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…


Поезд приходит в город N

Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.


Котик Фридович

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Подлива. Судьба офицера

В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.


Записки босоногого путешественника

С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.


Серые полосы

«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».