Предзнаменование - [36]

Мишель вернулся в кабинет с двумя бокалами вина. Один был наполнен наполовину, другой до краев. Полный он протянул Скалигеру.

— Вы пробовали Гипокрас? Это вино с сахаром и корицей.

— Прекрасный напиток, достойный всяческих похвал. Его я могу себе позволить на капельку больше, не опасаясь за здоровье кишечника. — Скалигер поднес бокал ко рту и с жадностью сделал глоток ароматной жидкости. — Превосходен, воистину превосходен. Неудивительно, что трубадуры воспевали достоинства этой смеси. А теперь она стала зельем аптекарей. Вы случайно фармакопеей не занимаетесь?

— Занимаюсь. Мой дед изготавливал лекарства, и у меня есть идея продолжить его дело в этом городе.

Скалигер одобрительно кивнул.

— Мудрое решение. Я сам время от времени увлекаюсь сбором лекарственных трав. Всем растениям в Провансе я даю латинские названия. Если я не совершу еще чего-нибудь стоящего, то этого будет достаточно, чтобы мое имя вошло в историю. — Он отправил в утробу еще один глоток, осушив бокал. — Ваша компетенция укрепляет меня в моем решении. Я беру вас под опеку и ничего не потребую взамен.

Мишель застыл с разинутым ртом.

— Под опеку? Что вы этим хотите сказать?

— Молодой ученый, поселившись в Агене, нуждается в покровительстве влиятельных особ, которые представили бы его в обществе и помогли снискать себе должное уважение. Представители рода делла Скала обычно отвергают подобные поручения, но вы, юноша, меня убедили. Выпьем за наш новый союз.

Сказав это, Скалигер протянул Мишелю пустой бокал и сделал большим пальцем левой руки характерный жест — «налей!».

Мишель помедлил, потом вышел и вернулся с полным бокалом. Человек, сидящий напротив него, казался явным сумасбродом. Однако он прекрасно понимал, что открыть аптеку в незнакомом городе — дело нелегкое. На него ополчатся остальные аптекари и, вполне возможно, врачи. Вражда между аптекарями и врачами известна испокон веков. Сам он относился и к тому и к другому лагерю, но отнюдь не был уверен, что городской парламент примет во внимание это обстоятельство. Несмотря на всю свою эксцентричность, Скалигер, видимо, принадлежал к высшему обществу, о чем говорило его платье. В чужом городе дружба с таким человеком могла оказаться полезной.

На этот раз гость осушил бокал одним глотком и удовлетворенно вздохнул.

— Ах, как чувствуется целебная сила этого напитка! — блаженно воскликнул он. Потом ни с того ни с сего сменил тему разговора. — Сейчас мне нужны все силы. Я собираюсь в пух и прах разнести этого выскочку Эразма!

— Эразма?

— Да, Эразма Роттердамского. Этот мошенник пользуется шумной славой, а на самом деле он просто жулик и, с позволения сказать, старый пердун. Как только он прочтет пасквиль, который я сочиняю в его адрес, тут же помрет от разрыва сердца. Вот уж о ком плакать не стану. Если вы думаете, что…

Скалигер замолчал и встал с места. В дверях, как напоминание о том, что ужин готов, появилась Магдалена с ребенком на руках. Прежде чем он успел промолвить хоть слово, гость склонился в еще более почтительном поклоне. Потом бегом бросился к малышу и погладил по головке. Глаза его, однако, не отрывались от Магдалены.

— Какая красавица! Жаль, что веснушчатая. Это ваша жена? — спросил он Мишеля, стоявшего позади, и продолжал, не дожидаясь ответа: — Синьора, я тоже недавно женился и уверен, что вы подружитесь с моей супругой. В жизни не видел такого хорошенького младенца. Когда ожидаете следующего?

Магдалена смущенно улыбнулась.

— О, об этом пока рано думать. Надо, чтобы сначала подрос Рене.

— Синьора, у вас широкие бедра, созданные для многочисленного потомства. Как прошли роды? Болезненно?

Совсем смешавшись, Магдалена пробормотала:

— Да, я до сих пор чувствую себя усталой.

Скалигер покачал головой.

— Усталость пройдет, и в следующий раз у вас все получится гораздо легче. Знаете, сколько котят приносит кошка?

Фраза была настолько нелепа и неуместна, что Магдалена улыбнулась.

— Я повторяю, месье, мы должны сначала позаботиться о Рене.

— Похвальная забота, но ваш Рене нуждается в братишке или сестренке, с которыми он будет расти вместе. От своей жены я хочу по меньшей мере десяток детей и полагаю, что нет на свете более христианского желания.

Улыбка Магдалены угасла.

— Есть женщины, призванные к материнству, — учтиво сказала она. — Ваша супруга будет рада произвести вам большую семью.

— Каждая порядочная женщина призвана к материнству. — Это сказал уже не Скалигер, а Мишель, еле сдерживая гнев. Его серые глаза почернели, как головешки. — И вы, мадам, конечно, со мной согласны.

Магдалена, явно испугавшись, опустила голову.

— Да, конечно, согласна, — но, словно ободренная присутствием иностранца, отважилась прибавить: — Однако…

Тут Скалигер вдруг направился к выходу, как будто для того, чтобы супруга хозяина не сказала лишнего.

— Уже поздно, и мне пора. Я бы охотно выпил еще глоточек Гипокраса, который так отменно массирует печень и кишечник. Но это в другой раз. Надеюсь, господин де Нотрдам с супругой окажут мне честь отужинать у меня в один из ближайших вечеров. Наш союз — дело решенное.

Занятый другими мыслями, Мишель смог только произнести: