Предыстория - [6]

Прошло пять лет со времени сражения при Темном Боре, и эти пять лет были полны кровью, пожарами и нашествиями, не такими крупными, как тогда, но заставлявшими страну вечно держать напряженными свои мускулы. И через пять лет случилось страшное. Железным людям, очевидно, стало невмоготу терпеть присутствие богатого, плодородного края за темными лесами, и теперь все силы черной страны ринулись на край лесных людей. Они смяли легкие заслоны у Темного Бора и рассыпались по стране, как саранча, уничтожая, грабя, насилуя, убивая, сжигая хижины, превращая в руины цветущие веси и города. Они шли яростно и злобно, и было их так много как никогда. И везде бухали в небо языки пламени, и когда они проходили, то за ними оставались только руины и пепел пожарищ и дым над развалинами. Рать их топтала горящие хлеба, и везде царили крики, смерть и ад. Страна пылала, везде неслись гонцы с факелами и все — стар и мал выходили навстречу врагу. Страна встала как один, но силы были слишком неравны, и из множества стычек большинство было проиграно. В середине месяца вишневого цвета крестьяне семи деревень с Тихой реки встретили головной отряд рыцарей и разгорелся бой, единственный крупный бой, выигранный лесными людьми. Рыцари налетели на них всей силой своей кавалерии, но те, быстро построившись в цепь, начали косить ноги лошадям железных людей, как в обычное время косили траву.

И тогда началось ужасное: передние летели с коней через голову, налетавшие кони задних топтали их, с фланга, из леса ударили конные отряды лесных людей, ударили одним мощным кулаком и заставили врага обратиться в бегство. Железные люди бежали в смертельном ужасе и с ходу врезались в бездонную трясину. Передние подминались под задние ряды, смещались в один поток и начали проваливаться. Не прошло и полутора часов, как из трясины только кое-где торчали острия копий.

Страна поднялась, но это была единственная большая победа: счастье не улыбалось больше хозяевам страны, разгром следовал за разгромом. Захватчики двигались вперед, исходя кровью, но все же двигались. Ряды их поредели наполовину, но и страна-жертва была обессилена. Тогда с мужеством отчаяния вождь собрал последние силы и объединил их в один мощный кулак, грозный и ужасный. Все наиболее сильные парни и мужчины стали в ряды, вооружились и двинулись навстречу врагу. Все, кто только был способен держать в руке топор, все юношество, все дети и старики, все женщины решили драться до последнего…

Невдалеке от места сражения при Темном Боре еще первыми поселенцами была расчищена от леса большая поляна. Думали ли тогда деды, что это место, на котором был ими посеян первый хлеб, станет полем горя и позора для народа их милой земли. Были собраны воедино на этом поле силы обеих сторон. Начинали желтеть хлеба, жаворонки заливались над полем, которое должно было стать полем смерти.

……

Не прошло и суток, как все было кончено, и хлеб, за который сражались люди, был обильно полит их потом и кровью их и засеян трупами павших.

А враги рассыпались по стране. Они вырубили сады у стен городов, которые еще не сдались врагам, отравили источники, загадили храмы этих людей, поклонявшихся солнцу, Человеку, Женщине — самой большой святыне, которая сберегла и выносила в себе все человечество. Настали страшные времена. Жалкие остатки войска лесных людей тщетно пытались сопротивляться.

После битвы на Чистом Поле, где погиб цвет Лесной страны, лучшие ее юноши, лучшие ее мужи, где были безвозвратно сломлены силы края, он не мог уже больше сопротивляться, не мог дать никакого отпора сильным и злым врагам. Лучшие, красивейшие, сильнейшие пали на поле брани, и некому было их оплакать, некому было уронить теплую слезу на холодные тела защитников страны.

В месяце Цветущих лип последние остатки войска страны столкнулись с черными сворами и, прижатые к трясине, окруженные со всех сторон, должны были все пасть на поле боя смертью храбрых. Они дрались с мужеством отчаяния, эти полудети (ибо взрослых мужей уже почти не было в стране), смело бросались на сомкнутые перед ними копья врагов и погибали как львы, смело и честно.

Когда ясно было видно, что смерть не пощадит никого, — сам вождь Ян Вереск содрал с древка тяжелое знамя, тканое золотом, и отдал его своему сыну — великому певцу своей страны, и приказал ему уйти с этим знаменем через трясину, во что бы то ни стало спасти знамя или утопить его в бездне болота, но не отдать его врагу. Сын поцеловал отца, у которого по рано поседевшей бороде вдруг потекла одинокая крупная слеза, обнял его и, попросив прощения у войска за то, что оставляет его в последний смертный час, скрылся в чаще, которой поросли берега этой страшной топи. А войска дрались с отвагой людей, обреченных на смерть, раненые смертельно поднимались и шли на врага, не выпуская до самой смерти из рук, окровавленных и изувеченных, стального лезвия меча. Они были рады, что их реликвия далеко, что она, если и погибнет, то не в руках врага, их знамя, священное знамя Бранибора, под которым они через год после сражения под Темным Бором разбили войска этих наглых собак и гнали их до границ своей страны, знамя, их золотое знамя с черным силуэтом скачущего всадника, который мчался Вперед, туда, куда так же быстро мчалась их страна, их святая земля до прихода этих собак. Их знамя, они верили, что оно еще поднимет народ — и дрались смело и стойко. А враги все наседали, знамя Бранибора было далеко. Солнце клонилось все ниже и ниже и зашло за черные тучи.