Предводитель волков. Вампир - [33]

А если бы волки вдруг начали вести себя иначе, у Тибо хватило бы времени вскарабкаться на дерево.

Следует сказать, что Тибо был настолько взволнован, что чуть ли не уткнулся в собственную дверь, не заметив ее.

Наконец он узнал свой дом.

К великому удивлению башмачника, шедшие впереди волки почтительно расступились, чтобы пропустить его вперед, и уселись в ряд, образовав нечто наподобие живого забора.

Тибо не стал терять времени на то, чтобы поблагодарить их за учтивость. Он поспешил войти внутрь и быстренько заперся. А затем придвинул к двери сундук, чтобы укрепить ее и привести в состояние готовности к обороне.

Потом он рухнул на стул и только тогда вздохнул полной грудью.

Когда он немного оправился от переживаний, то подошел к квадратному окошку, выходившему в лес, и взглянул в него. Линия горящих глаз показала ему, что волки вовсе не собирались уходить и расположились перед хижиной симметричными рядами.

Подобное соседство могло бы напугать кого-то другого, но Тибо, который всего несколько минут назад шел в сопровождении этой ужасной стаи, чувствовал себя увереннее при мысли, что какой бы тонкой ни была стенка, но она отделяет его от неприятных попутчиков.

Тибо зажег лампу и поставил ее на стол. Потом собрал в кучку головешки в очаге, бросил на них стружки и развел огонь, отблеск которого, как он надеялся, заставит волков спасаться бегством.

Но волки Тибо, без сомнения, были волками особенными, привычными к пламени.

Они не сдвинулись с облюбованных ими мест.

При первых проблесках зари Тибо, которому волнение так и не позволило заснуть, смог их увидеть и пересчитать.

Казалось, что они, как и накануне, чего-то ждали: одни сидели, другие лежали, третьи дремали, а некоторые прохаживались как часовые.

Но когда последняя звезда утонула в потоках пурпурного света с востока и растворилась в нем, все волки разом встали и, заунывно взвыв, как это делают ночные звери при наступлении дня, разошлись в разные стороны.

Когда волки исчезли, Тибо принялся размышлять над неудачами вчерашнего дня.

Как случилось, что красавица мельничиха предпочла его двоюродного брата Ландри?

Разве он уже не был прежним красавцем Тибо, или что-то в его внешности изменилось не в его пользу?

У Тибо был только один способ проверить это: взглянуть в зеркало.

Он взял стоявший на камине кусочек зеркала и, лукаво улыбаясь, подошел ближе к свету.

Но, увидев в зеркале свое отражение, башмачник вскрикнул от изумления и оцепенел.

Он-то был прежним красавцем Тибо, но один красный волос из-за опрометчиво высказанных им желаний превратился в целую прядь, блеск которой мог соперничать с ярким огнем очага.

На лбу у Тибо выступил холодный пот.

Зная, что абсолютно бесполезно пытаться вырвать или срезать проклятые волосы, он решил смириться с тем, что произошло, и впредь загадывать как можно меньше желаний.

Речь шла о том, чтобы избавиться от всех честолюбивых мыслей, которые приводили к столь печальному результату, и снова заняться своей работой.

Тибо попробовал так и поступить. Но к прежнему делу сердце уже не лежало.

Он тщетно пытался воскресить в памяти рождественские мелодии, которые напевал в добрые времена, когда бук и береза так легко принимали под его рукой нужную форму. И за целый день едва притронулся к инструментам.

Тибо спрашивал себя: разве не печально, что, работая в поте лица, можно обеспечить лишь нищенское, безрадостное существование, тогда как, правильно управляя своими желаниями, так легко добиться счастья?

Возможность как-то сдобрить скудную еду уже не радовала его, как прежде; почувствовав голод, он с отвращением сжевал кусок черного хлеба, а зависть, которая до сих пор выражалась лишь в смутном стремлении к благополучию, постепенно превращалась в глубине его сердца в глухую и жестокую ярость, заставлявшую ненавидеть ближнего.

Но каким бы длинным ни казался этот день, он завершился, как и все другие.

С наступлением сумерек Тибо оставил верстак, уселся на самодельной деревянной скамье перед дверью и предался мрачным размышлениям.

Как только сумерки стали сгущаться, из леса вышел волк и, как и прежде, улегся на некотором расстоянии от хижины.

За этим волком пришел второй, за вторым – третий, а потом и вся стая, которая заняла свой пост, как и в предыдущую ночь.

Когда появился третий волк, башмачник вернулся в хижину.

Тибо забаррикадировался так же тщательно, как и накануне. Но опечален и обескуражен он был куда больше, чем вчера. К тому же у него уже не осталось сил бодрствовать.

Тибо разжег огонь, набросав достаточно дров, чтобы он горел всю ночь, лег на кровать и заснул.

Когда он проснулся, было совсем светло.

Солнце на две трети поднялось над горизонтом. Его лучи пробегали по трепещущим желтеющим листочкам деревьев и кустарника, окрашивая их в тысячи золотых и багряных оттенков.

Башмачник подбежал к окну.

Волки исчезли. Только по следам на влажной от росы траве можно было увидеть места, которые они занимали ночью.

Вечером волки вновь собрались у жилища Тибо, который мало-помалу стал привыкать к их присутствию.

Ему пришло в голову, что, вероятно, отношения с большим черным волком вызвали к нему некоторую симпатию у этих зверей, и он решил проверить, каковы их намерения.