Предтеча - [90]

— Они решили посмеяться надо мной и за это дорого заплатят, — злобно проговорил Ахмат, — но прежде ответят те, кто посоветовал мне обратиться к неверным!..

Кулькон вздрогнул, но быстро взял себя в руки и вкрадчиво сказал:

— Мой повелитель, быть может, в таком ответе есть какой-нибудь тайный смысл? Быть может, на наш обычай они ответили своим? Позволь нам подумать и понять их.

— Подумайте! — отрывисто бросил Ахмат. — Но после заката солнца кое-кто из вас может лишиться головы. Зачем она тому, кто не умеет думать?

В юрте стало тихо, но, как ни напрягались присутствующие, мысли их вертелись вокруг того, как скоро зайдет солнце и на кого падет ханский гнев. Один из придворных поэтов стал было говорить о том, что московский князь отступает перед силами орды, как рак пятится при опасности, на что Ахмат раздраженно махнул рукой и сердито отвернулся. Главный ханский звездочет заговорил о зодиакальных созвездиях, обозначающих движение солнца. Среди них, сказал он, есть созвездие Рака, соответствующее летнему солнцестоянию, значит, московский князь к этому времени принесет хану свою вину и дары.

— Но ведь летнее солнцестояние уже прошло! — оборвал его Ахмат.

— Солнце ходит по кругу, повелитель, — сказал звездочет.

И снова Ахмат раздраженно махнул рукой. Он велел позвать нескольких пленных русских и, когда те вошли, приказал выспросить их.

— Пообещай им волю, — сказал Ахмат толмачу, — если они скажут все без утайки про этот дикий обычай.

Русские держались с достоинством, они попросили взглянуть на содержимое мешка, немного посовещались, и тогда один из них, седобородый старец с молодым и дерзким взглядом, сказал:

— Наш государь не обманул тебя, хан. Он принесет тебе такие богатые дары, какие не видела орда с Батыевых времен, нужно только набраться терпения и подождать.

— Сколько же нам ждать?! — нетерпеливо выкрикнул Ахмат.

— Пока раки не засвистят, — насмешливо ответил старик.

Ахмат не сразу понял насмешку.

— Но я не слышал, чтобы раки свистели, — недоуменно сказал он. — Или те, которые водятся в вашей земле, имеют другую породу?

— Нет, хан, наши раки тоже не свистят. Поэтому тебе придется долго ждать, пока московский князь приклонит перед тобой колени…

Слова ответа застряли в горле у толмача. Он не решился произнести их и забормотал нечто маловразумительное. Но Ахмату не нужно было слов, он посмотрел на дерзко сияющие глаза русских и вовремя понял, что в их ответе было мало уважения и смирения.

Кулькон решил разрядить обстановку, он подал знак стражникам, и те в мгновение ока выставили пленников из ханской юрты.

Теперь настала самая страшная минута, которой так боялось Ахматово окружение. Уязвленный насмешкой хан, подобно смертельно раненному быку, мог броситься в любую сторону и уничтожить первого попавшегося. Но тут, на их счастье, вбежала хатун Юлдуз и с горестным воплем сообщила, что занедужил ее младший, самый любимый сын Амин, а главный лекарь отнимает его, не разрешая ей ухаживать за сыном.

Ахмат содрогнулся, перед его взором предстала виденная вчера картина страшного костра. Неужели Амину суждено сгореть в его пламени? Он беспомощно посмотрел на своих соратников, и это был взгляд не всемогущего повелителя, а глубоко несчастного человека.

— На все воля аллаха, — сочувственно проговорил имам, — положись на его милость… И скорее уводи орду от этого страшного места.

— Да-да, уводи орду, повелитель! — поддержал его Кулькон. — Ты отступаешь перед небесной, а не перед земной силою. Смена места может помочь Амину.

Он сказал так, а сам подумал про себя, опасаясь, что кто-нибудь прочитает его мысли: «Болезнь Амина послана нам самим аллахом — ведь это сейчас единственное, что может заставить Ахмата отказаться от продолжения глупой войны с Москвою. Много силы теперь у русских, и они уверены в ней — стал бы иначе князь Иван так откровенно смеяться над повелителем орды?! А уверенность рождает отвагу, позволяющую ничтожному городку бесстрашно встать на пути наших туменов и на целые сутки задержать их движение. Москва теперь сильна той силою, которой обладала Орда времен Батыя: сплоченностью и единством воли, — силою, которой так не хватает теперешней Орде. Раз так, то время пустых угроз кончилось. Мир нужен нам не меньше, чем Москве, и чем скорее поймет это хан, тем лучше для него…» Он вздрогнул от пристального взгляда Ахмата и испугался: не проговорился ли нечаянно вслух? Но Ахмат, который несмотря на горестную весть, все-таки сумел оценить мысль Кулькона, сказал:

— Наш бекляре-бег прав: у нас нет силы бороться после ниспосланной небом кары. Поднимайте орду, мы возвращаемся домой! Но пусть не радуется московский князь, я еще вернусь сюда, страшно будет мое отмщение, и скажут тогда неверные: мы — прах!..

К утру от ордынского войска остались тлеющие костровища. Лишь в одном месте вздымалось огромное пламя, над которым клубился черный густой дым…

В русских летописях об этом было рассказано так: «В нощи же той страх и трепет нападе на них, и побеже гони гневом божиим; а полков великого князя ни един человек не бежал за ними за реку. Потому что всемилостивый человеколюбец бог, милуя род христианский, послал смертоносную язву на татар, начата бо напрасно умирати мнози в полцех их…»