Предсказанное. Том 1 - [283]

– Чего жаль? – опешил Кузьма.

– Мечты. Все-таки возможности реально существующего Бога греют душу. А тут их много…

– Кстати, среди них есть и люди, – добавил похожий на волосатого многонога Кузьма-восьмой, все время играющий какими-то камешками.

– Не совсем люди, – уточнил двенадцатый. – В ваше время уже появились их предки, вы называете их интрасенсами. Человек обычный, хомо ординарис, не стал полностью космическим жителем, хотя и пытался превратить космос в свою биосферу. Он строил оболочки, поддерживал внутри гомеостаз, но себя перестроить не мог. Интрасенсы же создали свою гармониосферу, Неошамбалу, ускорили развитие и ушли с Земли поодиночке, ассимилировались с другими, подобными себе существами. Кстати, Паломник – кажется, вы его знаете? – потомок таких переселенцев. – Кузьма подумал и добавил: – Хороший мужик… царствие ему небесное!

Мальгин грустно улыбнулся. Налетело черное, тоскливое чувство, окунуло в болото душевных переживаний и мук. Человечество исчезло, хотя память о нем сохранялась, и осталась от него небольшая горстка разбежавшихся по вселенным его детей. Откликнулся бы кто-нибудь?!

– Вот почему «черные люди» не желали общаться с нами, – вслух проговорил Мальгин. – Они знали, что человек – временный жилец на этом свете. А мы-то, ничтоже сумняшеся, называли его «венцом творения»!

Кузьма сочувственно молчал.

– А мы-то возвеличивали научные и технические достижения, как панацею от всех бед. И ничего не осталось!

– Кое-что осталось, – «тихо» сказал Кузьма-двенадцатый. – Памятники культуры и искусства, они в музее Духа Поколений, могу показать. Музей существует миллиарды лет, говорят, его тоже построили Вершители.

Мальгин повернул к нему голову. Слезы подкатили к горлу, мешали беседовать и думать.

– Отчего же мы… люди… исчезли? Там сказано?

– Вы знаете ответ. Прекратилось накопление исторической памяти и духовной энергетики ушедших поколений – единственная спасительная черта хомо сапиенс. Наступил распад культуры, потом сложившихся структур и…

– Понятно, – кивнул Мальгин. – Деградация и вымирание…

– Как и у всех стереотипных эгоцивилизаций. Это касается и нашей, увы, – добавил Кузьма-седьмой.

– Увы, – печально изрек Кузьма-двенадцатый. – Ничто не вечно под звездами, даже нация путешественников, даже сами путешествия. Мужайтесь, мой друг. Жизнь не есть бесконечная последовательность дыхания, как пытались доказать ваши и наши философы. Этот закон писан не нами, но для нас. Итак, наш интерес удовлетворен, и мы удаляемся, дорога ждет нас. Может быть, есть какие-то просьбы?

– С кем я говорил? До вас я с кем-то контактировал…

– Сначала вы пытались заговорить с сегодняшником, так мы называем существ седьмой волны, обживающих свой, по нашим меркам голый, космос. Потом вас услышал… – Кузьма замялся. – Вы знаете, мы его ни разу не видели, это один из Живущих-за-Пределами, и о них ходит… дурная слава. Даже не знаю, почему он вдруг решил заговорить с вами.

– А вас он как нашел?

– Для него подобные контакты не составляют труда. – Эмоциональное состояние Кузьмы соответствовало улыбке. – Итак, мастер?

– Покажите мне Землю.

Кузьма понял, о чем подумал собеседник, но с ответом не торопился.

– Она выглядит… в общем, иначе, понимаете? Совсем не так, как вы ожидаете. После людей разум – популяция четвертой волны – появился у кошачьих, а потом у пресмыкающихся, мы находимся на их городе-спутнике, и они окончательно изменили облик планеты. Вообще ваша Земля – уникальный уголок Природы! За время своего существования она взрастила пять волн разума – ваша была третьей! Сначала в архее – разумные стрекозы, потом в мезозое – гиганты-головоногие, потом люди…

Мальгин ждал.

– Хорошо, – раздался вздох, – следуйте за нами. Но я предупредил.

Кузьма собрал все свои «руки-ноги», превратился в одно косматое, глазастое, жутковатое существо и первым выплыл наружу, направляясь к своему не менее жуткому кораблю, пристыкованному к Спутнику.

ГЛАВА 7

Президент Совета безопасности, он же заместитель председателя Высшего координационного совета Земли Савва Баренц славился ровным сдержанным характером, жесткой волей и умением находить верные решения в самых безвыходных ситуациях. Он был интрасенсом, и возраст его не поддавался оценке – на вид лет сорок, не больше, хотя поговаривали, что ему за девяносто.

Широкоплечий, стройный, с копной русых волос, он являл собой идеал мужской красоты в понимании Бояновой, и особенно впечатляющей деталью этого идеала были прозрачно-голубые глаза, буквально сияющие на коричневом от загара, гладком и твердом лице с прямыми, не тонкими, но и не слишком выдающимися губами.

– Никогда бы не подумал, – сказал он звучным баритоном, в котором иногда проскальзывали хрипловато-басовые нотки. – Ландсберг – и генерал Ордена? На меня он всегда производил впечатление целеустремленной волевой натуры, пекущейся о благе человечества.

– Факты – упрямая вещь. Последней каплей был звонок отца Клима Мальгина. Мы разговорились, и он вспомнил одну любопытную вещь: оказывается, он как-то встретил Ландсберга в компании Гзаронваля и юных функционеров из среднеевропейского «эскадрона жизни». Факт дополнил нашу картотеку, и дальнейшее было делом техники.