Предшественники Дарвина в России - [66]

Мысль о том, что в природе ничто не пребывает в мертвой неподвижности, но все изменяется и развивается в том или ином направлении, — непосредственно вытекает из общих философских установок Чернышевского, о которых сказано выше.

Мы уже говорили, что он не получил специального естественно-научного образования и все, что знал о природе, усвоил самостоятельно. Еще в юношеские годы он перечитал массу сочинений по естествознанию. Чернышевский читал не только популярную литературу по естествознанию, он был знаком с идеями Ньютона, Лапласа, Ляйеля, Ламарка и ставил этих корифеев науки чрезвычайно высоко. О Ламарке Чернышевский упоминает в своей переписке не раз и всегда весьма положительно. Так, например, в 1888 г. в письме к редактору «Русской мысли» Чернышевский сообщал, что он еще в молодости знал учение Ламарка и был трансформистом, употребляя его собственное выражение.

Однако неправильно было бы думать, что, усвоив учение Ляйеля или Ламарка, Чернышевский попросту изложил их воззрения в своих сочинениях. Нет, он творчески переработал этот материал, осмыслив его с философской точки зрения. Идея развития в природе для Чернышевского — не просто научная теория, но неотъемлемая часть его материалистической философской системы.

Познакомимся поближе с высказываниями Чернышевского на эту тему. Надо иметь при этом в виду, что наш автор обращался в своих статьях не к ученым людям, а к среднему русскому читателю, человеку без научной подготовки, да еще к такому, которого надо было осторожно убеждать в правильности новых, непривычных ему понятий. Отсюда особый, непринужденный тон Чернышевского в обращении с читателем и своеобразные методические приемы изложения.

Надо заметить, однако, что Чернышевский слишком механически трактует процесс, делая это, может быть, в интересах легкости понимания читателем того времени.

Прежде всего Чернышевский хочет убедить читателя, что между неживой природой, растениями и животными нет никаких резких границ, что между этими мирами имеются переходы, что природа — едина. «Только кажется незнающему человеку, — обращается автор к читателю, — что камень сам по себе, а растение — вещь совершенно другого рода; на самом же деле открывается, что оба эти предмета, столь несходные, состоят из одинаковых частей, соединившихся по одним и тем же законам, только соединившихся в разной пропорции».

«От обыкновенных руд, камней и других неорганических тел, — продолжает Чернышевский, — растение отличается собственно тем, что представляет комбинацию элементов гораздо более сложную и потому гораздо быстрее проходящую химический процесс в обыкновенной атмосфере, чем неорганические тела, и притом по самой своей многосложности проходящую процесс гораздо более сложный. Словом сказать, разница между царством неорганической природы и растительным царством подобна различию между маленькою травкою и огромным деревом: это разница по количеству, по интенсивности, по многосложности, а не по основным свойствам явления: былинка состоит из тех же частиц и живет по тем же законам, как дуб; только дуб гораздо многосложнее былинки: на нем десятки тысяч листьев, а на былинке всего два или три. Опять само собой разумеется, что одинаковость тут существует для теоретического знания о предмете, а не для житейского обращения с ним»[58].

Такими же осторожными приемами подводит Чернышевский читателя к идее единства животных и человека с растительным миром и всей остальной природой. Он начинает с примеров, почерпнутых из других областей, и постепенно приходит к мысли, что в явлениях природы все дело лишь в степени развития. «В наиболее развитых своих формах, — пишет Чернышевский, — животный организм чрезвычайно отличается от растения; но читатель знает, что млекопитающие и птицы связаны с растительным царством множеством переходных форм, по которым можно проследить все степени развития так называемой животной жизни от растительной. Есть растения и животные, почти ничем не отличающиеся друг от друга, так что трудно сказать, к какому царству отнести их. Если некоторые животные почти ничем не отличаются от растений в эпоху полного развития своего организма, то в первое время существования все животные почти одинаковы с растениями в первой поре их роста; зародышем животного и растения одинаково служит ячейка; ячейка, служащая зародышем животного, так похожа на ячейку, служащую зародышем растения, что трудно и отличить их. Итак, мы видим, что все животные организмы начинают с того же самого, с чего начинает растение, и только впоследствии некоторые животные организмы приобретают вид очень различный от растений и в очень высокой степени проявляют такие качества, которые в растении так слабы, что открываются только при помощи научных пособий»[59].

Таким образом, между животным и растительным миром также существует связь, которую в особенности подтверждает клеточная теория, доказывающая структурное единство всех живых организмов, и эмбриология, кладущая в основу развития животных и растений клетку. Таков вывод, к которому Чернышевский подводит читателя в весьма простых и поэтому не всегда точных выражениях. Единство же строения и происхождения живых организмов ведет к мысли о существующей между ними родственной (генетической) связи. Чернышевский и доказывает далее существование такой связи на примерах из области зоологии.