Председатель - [4]

Некоторые взъярились, один прямо в Таврическом дворце, пользуясь всеобщей неразберихой, устроил стрельбу и успел положить пять человек, прежде чем его самого изрешетили набежавшие солдаты. Еще от полусотни до сотни монархистов было застрелено, заколото или иным способом убито непосредственно в частях. Это при том, что свежеизбранный Центробалт удержал ситуацию на флоте, расправ над флотскими командирами в Ревеле, Кронштадте и Гельсингфорсе не было. Закон сохранения, мать его.

Ну и небольшая часть офицеров пошла-таки на службу Думе – судя по всему, это были прожженные прохиндеи и приспособленцы.

Командующий округом генерал Корнилов за пару дней сумел привести в нормальное состояние учебные команды нескольких полков, и теперь они несли караулы в Таврическом дворце, охраняли министерства и посольства. Послы же ничего внятного не высказали, и неудивительно – сами подпихивали ситуацию к отречению и смене власти. Причем что в Англии, что во Франции революции кончались казнью монархов, уж это они должны были помнить.

Корнилов организовал охрану госпиталя Веры Гедройц, куда поместили дочек царя. И арестовал остальных членов императорской фамилии – целее будут. Николая же теперь охранял целый георгиевский батальон – и Алексеев, и командующие фронтами единогласно приняли такое решение, во избежание расправы над бывшим царем. Но по сообщениям из Пскова там нужнее врачи-психиаторы, как бы Николай от таких новостей не рехнулся, жену-то он реально любил, а тут еще и сын…

По городу видно, что власть думцы взять-то взяли, но пользоваться ей не умеют. Да что там думцы! Упустили город, сейчас надо все приводить в порядок. Об этом пришлось долго спорить с членами Петросовета в особняке Кшесинской. Зря, конечно, они в Таврическом дворце не остались, чтобы Думу и Временный комитет мало-мало контролировать, ну да ладно, будем держать дистанцию.

В особняке все было устроено на удивление правильно – телефонисты, машинистки, охрана, разделение по комитетам – и причина этого довольно скоро объявилась. Звали причину Петя Рутенберг, вывалился он на меня из дверей с объятиями и горящими глазами. Впрочем, вечер воспоминаний не состоялся, дел было по горло.

Пока, в отсутствии «шведов» порешили наш подпольный актив легализовать лишь частично, потому как нужно сохранить глубокий резерв. Хрен его знает, как там дальше повернется, вдруг утратим некие территории? А так будет там действующая сеть.

Ну и главное – самим наверх не лезть, дать кадетам облажаться по полной, хотя куда уж больше. Но у нас пока ни сил, ни возможностей взять власть не хватает, нужно создавать Советы везде, где только можно, усиливать там влияние «практиков» и понемногу всю эту структуру унифицировать. Ровно по программе, выработанной эмигрантским «теневым кабинетом» в Швеции.

– А зачем тогда Советы?

Незнакомый делегат, наверное, из новых, из заводских, еще не успел во все вникнуть.

– Сейчас главный лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» Выборы мы однозначно выиграем, – поддержал план Муравский. – Мы ведь и в куда худших условиях Думу выигрывали.

– Вот именно. То есть, если мы проведем большинство в Учредительное, то просто проголосуем о передаче власти Советам.

– Так кадеты возмутятся! – возразил новенький.

– Кадетам от убийства в Царском теперь не отмыться, так что флаг им в руки, барабан на шею, – делегаты усмехнулись, а я продолжил. – Опять же, если сейчас взять власть, то мы все проблемы не вытянем. А так, в тени Думы, подучимся на ходу, разделим ответственность – заслуги нам в зачет, а за провалы пусть эти клоуны отдуваются.

И тут как прорвало. Заговорили почти все сразу, перебивая друг друга, выкладывая давно задуманное и только что пришедшее в голову.

– Надо съезд Советов готовить, общероссийский.

– Правильно, причем в Москве.

– И профсоюзов! Сперва по отраслям, потом общий.

– А что с армией? Солдаты воевать не желают.

– Запасные да, не желают, им и тут хорошо.

– Фронт хочешь-не хочешь, держать надо. Если немцы сомнут, революции гаплык.

– Значит, нужно как-то усиливать армию, – кивнул Красин. – Создавать ударные части, отряды Красной Гвардии, объяснять, пропагандировать. «Ушел с фронта – отдал немцу свой хлеб», в таком духе. И никаких «демократизаций».

Все верно, несущий каркас, как в строительстве.

– Почему?

– А ты на улицы посмотри. И Царское Село вспомни. Стоит открыть калитку, такое попрет – потом не расхлебаем. Так что пока никакой воли комитетам в строевых и боевых вопросах.

Делегаты Совета переглянулись и только собрались возразить, как от двери неожиданно раздалось с легким грассированием:

– Здравствуйте, товарищи!

Я повернулся на знакомый голос – Ленин! Ленин и Андронов! Но как?

– По льду, товарищи, по льду. Балтика встала, так мы через Аланды на санях и вот здесь! – радостно сообщил Старик, вешая в углу пальтишко и ушанку. – В Швеции остались за старших товарищи Гарденин и Коба. Там сейчас составляют списки на выезд, за месяц должны сюда всех переправить.

Ну и отлично, теперь я за Питер спокоен. И за пропаганду тоже.

– Что решили? – присел к столу Ильич.

– Да все как планировали. Союз Труда входит во все общественные структуры и не входит в государственные.