Председатель КГБ Юрий Андропов - [61]

Где-то в середине апреля 1979-го у меня на кухне мы совещались с историком Анатолием Михайловичем Ивановым. Поскольку вскоре он также стал одним из важных подопечных Андропова, то о нем скажем несколько слов. Окончив истфак МГУ, он опубликовал интересную работу о славянофилах, которая попала в поле зрения гуманитарной общественности. Потом принял участие в группе "русских революционеров" Владимира Осипова, но в лагерь не попал, его некоторое время продержали в психушке, потом выпустили, естественно, под надзор. Работая скромным переводчиком, он много писал в русский "самиздат", в том числе в журнал "Вече". Был он патриотом несколько нацистского толка, отрицал христианские ценности (вслед за известным В. Емельяновым повторял: иудаизм - религия господ, христианство — религия рабов). Он был очень образованный и дельный человек, мы с ним общались по взаимным интересам.

Тогда-то мы решили углубить и усилить письмо Куняева, направив его из литературного русла в политическое. Вялая реакция властей на его выступление прямо-таки соблазняла нас на это. Составили и очертили круг вопросов, он исходил преимущественно от меня, ибо подробности про ответственных работников ЦК Севрука и Беляева, или про тех, кто подписывал командировочные удостоверения Шляпентоху, можно было узнать только из очень высокого источника. Сам текст письма составил позже Иванов. Мы решили разослать его московским писателям, причем не нашим, а "ихним" (наши, мол, получат от нас — так позже и произошло). Для распечатки более сотни экземпляров Иванов привлек отставных военных, самым деятельным был бывший летчик полковник Сушилин. Он дописал три последних абзаца, явно отличных своим дуроломно-партийным слогом от текста Иванова.

Удар был направлен верно — в нервные волокна тогдашнего идеологического организма; не к студентам же обращаться или обитателям рабочих общежитий? Чуть позже по моей просьбе Марк Любомудров провел в меньшем масштабе такую же операцию в Ленинграде — по тому же списку (мы очень смеялись, что первым получил такое послание Даниил Гра-нин, тогда секретарь Союза писателей и член обкома). Затем через журналистку Татьяну Меренкову, ныне уже покойную, это письмо было распространено всего лишь в дюжине конвертов в Киеве местным писателям, тамошние балбесы нас, конечно, не интересовали, но сделано было для "массовости". На этом и ограничились.

Успех предприятия был грандиозен, о "Рязанове" говорили все идеологические круги Москвы и Ленинграда. Андропов тут же велел отыскать авторов, но все причастные к операции были молчаливы. Тогда люди из КГБ стали проверять машинописные бюро в "подозрительных" изданиях — журнале и издательстве "Молодая гвардия", "Нашем современнике", "Человеке и законе", где-то еще, но никаких следов, разумеется, не нашли. Операция, как мы считали, увенчалась полным успехом. Но мы недооценили упорства и настойчивости Андропова и не знали, что одной из его тайных и важных целей было именно подавление в зародыше русского сопротивления и возрождения.

Да, небывалое время настало в стране, где в центре столицы высились памятники Марксу и Свердлову! Конечно, русское движение той поры лишь по традиции связывалось с именем "Молодой гвардии", масштабы его необычайно расширились, захватывая все новые и новые центры, расширяя темы. Например, так называемая "борьба с сионизмом" была начата по указанию Старой площади после позорного поражения арабов в 67-м. Мера намечалась как сугубо внешнеполитическая, на вывоз, так сказать. Выпущенный этот джинн быстренько перекинулся на сугубо внутренние темы, а начавшаяся массовая перекочевка в Израиль многое прояснила. Вышла в серии "ЖЗЛ" книга физика Тяпкина о Пуанкаре, где открыто и доказательно разоблачался всемирный миф об Эйнштейне. Это было уже покушением на самые "ихние" святыни!

Если подобное происходило в жестко опекаемой советской печати, то что же тогда говорить про изустные выступления! Открыто обсуждались жены и помощники, масонство в прошлом и настоящем, происхождение и наследство русской революции. Предсказания и озарения прошлого, догадки проницательных современников получали подтверждение на прочном фактическом материале. Со второй половины 70-х густо пошел по рукам русский "самиздат" (не так давно он был исключительно еврейским). Некоторые тексты оказали огромное воздействие на общественность и разошлись по Руси во множестве копий. Там замелькали имена видных деятелей с прямыми обвинениями в русофобии. А тут еще перешел в православие бывший революционер Солженицын, а потом и в зарубежье затеплились слабенькие русские огоньки. Казалось, русское возрождение вот-вот одержит победу в России. Так, во всяком случае, полагали многие участники движения.

Они ошиблись.

Намучившись со всякого рода комиссиями и бесплодными разбирательствами, ведомство Андропова решилось, наконец, на крутые меры. Подталкивало их, помимо прочего, слабое здоровье правителя и отсутствие у него (тогда!) законного и подходящего преемника. Мешкать было нельзя, противники все как на ладони, а способ борьбы есть, старый и надежный. Опыт т. Ягоды, большого знатока и опекуна литературы и искусства, не пропал даром. Без всяких там копаний в законах или партийном уставе однажды среди бела дня выкинули из руководящих кабинетов нескольких деятелей "МГ". Не хлопотали комиссии, не уточнялись "формулировки" — вышвырнули, и все, а "народ", как ему и положено, "безмолвствовал". Этого оказалось довольно. Потеряв видимую перспективу и надежды на успех, Русское Возрождение развалилось. Конечно, остаточные публикации еще выходили в 81–82 годах, они появятся и позже, но то уже было чисто культурное явление, а не политическое.