Предпоследняя правда - [20]

Фира не сдавалась, теребила, настаивала, кричала, даже от постели его отлучала — ненадолго, на день-два, Илья над ней подтрунивал, — она так решительно объявляет мораторий на любовь, рукой прочерчивает между ними границу в постели — и не смей ни на сантиметр ко мне приближаться! — и всегда сама же первая переходит границу.

Иногда Фира шутила — вечером, когда Лева засыпал, а мама уходила к соседке, подкрадывалась к смотрящему телевизор Илье и рявкала мужу в ухо: «Где диссертация?! Ты что, не любишь меня, что ли?!» Илья смеялся, хватал ее, тянул за шкаф: «Сейчас ты увидишь, как я тебя не люблю!» И Фира таяла, распадалась на молекулы, — «распасться на молекулы» было интимное выражение, означало ее полную готовность к любви, таких интимных слов между ними было много, — и каждой молекулой любила Илью. Какой он красивый, остроумный, обаятельный, настоящий мужчина, она за него жизнь готова отдать!

Любовь любовью, но Фира не смирилась — она была не из тех, кто смиряется, кто покорно ждет у моря погоды! Она лопнет, а сделает из Илюшки человека!!

Разве это ради денег, это — ЖИЗНЕННЫЙ ПЛАН! Фира заранее все решила, все продумала: две карьеры на семью много, поэтому она и пошла в школу работать, в школе кроме зарплаты есть возможность репетиторства, — она будет работать, зарабатывать и даст возможность Илье защитить диссертацию.

Илье нужно было сдать экзамены, кандидатский минимум. Фира вечерами писала билеты по философии, чтобы ему самому не рыться в учебниках, конспектировала Гегеля, Маркса и Энгельса, подсовывала Илье готовые конспекты — глупо было надеяться, что Илья потратит свое вечернее время у телевизора на «Происхождение семьи, частной собственности и государства» или на «Материализм и эмпириокритицизм». Фира даже пыталась выучить английский, — в школе у нее был французский, а Илье нужно было сдавать английский, нужны были переводы технических текстов, «тысячи». Илья постоянно напевал себе под нос песни своего любимого Маккартни, выучил, как попугай, Uncle Albert — и это вместо того, чтобы переводить технические тексты?! Говорить Фира, конечно, не научилась, но хотя «тысячи» снились ей по ночам, недурно справилась с переводами.

Если бы можно было, она бы английский и философию из себя вынула и в его голову положила! Но Илюша у нее такой… особенный, ласково-ускользающий, вымыливался из ее рук, нежно говорил: «Фирка, завтра»… «Завтра?! — угрожающе шипела Фира. — А что СЕГОДНЯ?!»

Илье не приходило в голову расхрабриться и решительно сказать: «Я не хочу». Не хочу диссертацию, не хочу быть как Эмка. Ему не приходило в голову попытаться хотя бы мягче, в форме предположения, сказать: «А МОЖЕТ БЫТЬ, я не хочу диссертацию», даже такая беспомощная попытка была немыслима, — настолько было очевидно, что Фира права, а он двоечник. Он только иногда ласково огрызался: «Фирка, я твоя педагогическая неудача» — и уточнял: «Самая большая педагогическая неудача, самая красивая, самая сексуальная неудача…»

А Фира, между прочим, хороший педагог, Фире Зельмановне Резник давали самые сложные классы, к примеру 8-е, никто не мог с ними работать, а она справлялась, и не только строгостью и силой, а красотой, улыбками, блестящими глазами. В каждом классе по 40 человек подростков, — и Фире с ними легко, и все хулиганы у нее по струнке ходят, — а с одним Ильей не может справиться! Но ведь параллель 8-х классов на самом деле не такое уж важное дело, — если она не справится, кто-то другой возьмет. А Илья — это муж, если она не справится, кто его возьмет? Он без нее пропадет.

Кандидатский минимум Илья сдал, Фира добила, но с диссертацией пока никак… ну не может она написать за него диссертацию!

Написать не может, но может, чередуя нежность и строгость, заставить, направить. Итог Фириных четырехлетних трудов был не блестящий, но обнадеживающий: философия — четыре, английский — четыре, специальность — четыре, и все это было — любовь.

…Раздался звонок, потом еще и еще один, — звонили сразу во все звонки.

Фира возмущенно фыркнула, — что за наглость, — вышла в коридор, через минуту вернулась, объяснила:

— Близнецы из первого подъезда, ДОЧКИ. Надо же, отец большой начальник, а они бегают без присмотра, по квартирам ходят… Стоят на площадке, заглядывают в дверь — а Лева выйдет?.. Оч-чень бойкие девочки…Как они с Левой познакомились?.. Девчонки не стеснительные, сами и познакомились, во дворе, и в гости пришли. Удивились, что в квартиру столько звонков, нажали сразу на все.

— Бедные партийные сироты никогда не видели коммуналку, — усмехнулся Илья.

Отец девочек, первый секретарь Петроградского райкома, этим летом получил квартиру в Толстовском доме. Теперь каждое утро во дворе стояла черная «Волга», такие «Волги» в народе называли членовозами. Сам начальник — человек еще не старый и, кажется, НЕ НЕПРИЯТНЫЙ. Во всяком случае, выходя из своей черной «Волги», здоровается, улыбается… А вот жена у него неприветливая.

— Это Алена с Аришей?.. Что вы им сказали? — взволнованно привстала Таня.

Алена самая красивая девочка во дворе, в классе, в мире, она как немецкая кукла с золотыми волосами и огромными голубыми глазами. Ариша — ее сестра, этого уже достаточно, чтобы быть особенной. Алена с Аришей обе особенные, неудивительно, что они хотят дружить с Левой…А с ней не хотят.