Предпоследняя былина - [45]

Таисия сразу поняла, что произошло, но, даже узнав причины, не согласилась с тем, что я сама виновата.

– Вика, ты же знаешь, у нас есть оружие против Пастырей. Например, Смертоносцу он ничего не сделал бы…

– Потому что тот уже мертв? – предположила я.

– Технически говоря, они не мертвы, а пребывают в коме. Но до того как стать Смертоносцами, каждый из них сражался с несколькими Легионерами, а те посильней Пастырей будут, – Тая вздохнула, – Если Пастырь появился здесь, значит, идет перерождение. Зоны пробуждаются от сна, да и не только они. Не знаю, какое осиное гнездо вы разворошили своей поездкой в Одессу… На нас ведь тоже напали. Аккурат как Терни бросился тебе на помощь.

– Думаешь…?

– Ничего я пока не думаю. Одно знаю: если бы не Поток Славутич, одна от них не отбилась бы. И ведь что характерно – в его воеводстве внезапно появилась такая уйма чужих, да еще и во главе с какой-то Тварью, подобной которой не видела никогда. Так что если бы не Поток, лежали бы мы с Оксаной на дне речном.

Я задумалась, и напрочь пропустила мимо ушей все, что Тая говорила Терни. Очнулась только тогда, когда мы уже поворачивали к берегу. Причем не к правому, а почему-то к левому.

– А куда это мы? – спрашиваю.

– К тебе в Слободу. Потом сама все поймешь.

Ну, в общем, мы действительно оказались у моей слободы. Сердце заныло от тоски – эти заросли ивы, эти ольшаники и березняки слишком часто видели здесь счастливую пару, когда я еще была Тринадцатой Валькирией.

– Ау! Ау, странники!

Я замираю на месте. Галлюцинации не могут быть столь явственными. Но, к счастью, это не галлюцинация. Кое-как (с одной рукой это непросто), слезаю с Пушинки и бреду сквозь сплетения веток ив, не замечая, как они хлещут по лицу и рукам. Она ждала меня на полянке, которую мы вместе нашли когда-то давно. Здесь из-под рыжевато-серого, поросшего мхом валуна бежал веселый ручеек, у подножья камня образовав небольшое озерцо с кристально-чистой водой. Рядом с ручейком я когда-то справила лавочку со спинкой. Раньше мы часто бывали здесь с моей Княгиней.

Она сидела на лавочке и ждала меня, моя Олюшка. Только сейчас поняла, как на самом деле по ней соскучилась. И когда Оля поднялась на ноги, чтобы броситься ко мне, я опередила ее, быстро преодолев разделяющее нас расстояние, чтобы заключить в свои объятия. Увы, объятий в полном смысле слова не получилось – правая рука по-прежнему свисала безвольной, лишенной чувств плетью. Но я прижала Олю к себе, стала целовать, а потом почувствовала под губами влагу и увидела ее огромные, заплаканные глаза.

– Олюшка, ну что ты плачешь? – спросила я. – Все хорошо. Я же с тобой!

Она машинально кивнула.

Мы молчали, но не потому, что нам нечего было сказать друг другу. Наоборот, молчали оттого, что не знали, как все это выразить.

– Идем, – наконец сказала она и улыбнулась, но слезы маленькими бриллиантами еще искрились на ее ресницах.

– Куда? – спросила я и коснулась губами ее глаз, осушая слезы.

– К тебе в слободу, – ответила она и замолчала, слегка склонив голову.

– Почему в слободу?

– Не хочу в Стольный, – призналась Оля, и вдруг я поняла, что она преобразилась, и в моих одноруких объятиях уже не Княгиня Сумеречной Земли, а моя ясочка, моя любимая: – Хочу побыть только с тобой. Дела подождут, а за Терни не волнуйся – Кудрявая с ним, и, боюсь, она теперь от него не отстанет.

– Как и я от тебя.

Но, конечно, умом я понимала, что не все так просто. В Стольном сейчас небезопасно, и Ольге не хочется привлекать внимание к моему возвращению. А из моей слободы она по старинному пути попадет на Старочерниговский тракт, который издревле охраняет сам Смертоносец Илья и волки князя Черниговского, ведь тракт в Империю ведет… Да и, в конце концов, мне вряд ли захочется сейчас появиться в казармах…

Но какое это имеет значение? Пастырь много отнял у меня, но и кое-что подарил; я пока не могу понять, что это, но теперь вещи, из-за которых раньше могла тут же выйти из себя, теперь кажутся сущим пустяком по сравнению с болью, которую я при этом могу причинить близким. Наверное, повзрослела. Надо у Виталии спросить при случае.

И, словно услышав мои мысли, над нами пролетел сизарь, и, усевшись на ветку сосны, уставился на нас с Княгиней. Я подмигнула птице, и мы направились дальше.

***

Очевидно, Единица привела ко мне Оксану и Пушинку с пуссикетом, а сама умчалась домой. Мы с ней, фактически, были соседями – наши слободы разделяла широкая, но мелкая протока. Тая – единственная из Валькирий, которая жила в своей слободе постоянно, и единственная женатая Валькирия, кстати. От ее места обитания под Славутой-рекой идет подземный ход аж до старинного серого здания недалеко от Болота – именно по нему я когда-то сбежала из Стольного от Олюшки. Какая ж дура была тогда, Боже мой!

Терни тоже был на слободе с Кудрявой. На меня он обратил внимания не больше, чем на пуссикета. Ну и ладно, пусть отдыхает. Кто-кто, а он точно заслужил отдых.

А я провела этот вечер с Олей. Мы словно сговорились вовсе не затрагивать тему происходящих событий. Зато другой животрепещущий вопрос мы подняли почти сразу же.