Вздыхаю, обреченно зажмуриваюсь и несусь прямо в воду. Помирать, так с брызгами!
…
А еще я простыл. Недовольно шмыгаю носом и опять забираюсь под одеяло. Эх, хороша, однако, квартирация в публичном доме… Одеяла тепленькие на всех выдают. И за ушком чешут…
– Терни, я тебе молоко принесла. Можно?
О, а это – хозяйка нашей импровизированной гостиницы. На самом деле ее зовут Анной, но она сказала, что откликается исключительно на Мурку. А еще у нее маленькие сильные ладони, длинные темно-каштановые волосы и на носу болтаются какие-то стекляшки, как объяснила Мурка – для того, чтобы лучше видеть. Все морские русалки, как оказалось, носят или очки, или линзы, потому что на суше их зрение немного ухудшается. А еще у них хвост может превращаться в ноги и обратно. Как мне объяснили муркины девочки, это зависит от того, где они находятся. Странно. Наши болотные или речные русалки так не умеют. Они окончательно и бесповоротно не-люди. А Милка и ее рыбоньки – ну совсем как обычные мечники пахнут. Только что примешивается аромат моря, соли и водорослей.
– Терни, ты что, уснул? Пей давай.
Ой, что-то я задумался. Оказывается, Мурка уже некоторое время стоит рядом и терпеливо ждет, когда я соизволю обратить внимание на миску с теплым молоком.
– Ой, извините, пожалуйста. Я задумался, – отвечаю виновато и сую нос в тепло.
– Пей, пей. Тебе полезно за здоровье. В смысле, для здоровья. Я специально Деметру просила с тобой поделиться.
– А кто такая Деметра? – любопытствую, отрываясь от угощения, ооооочень вкусненького, кстати.
– Это дельфин, у нее недавно малыш родился, – умильно улыбается хозяйка дома.
От неожиданности я поперхнулся и закашлялся. Мурка недоуменно смотрит на меня, потом советует:
– Запей молочком, должно помочь.
– Так это что же, дельфинье молоко?!
– А ты какого хотел? Коровьего? Где ж я тебе под водой корову найду живую? Дохлых иногда приносит теченье, но по техническим причинам с молоком там проблемы. А что, невкусно, что ли? – удивленно спрашивает Мурка, – У нас таким молоком особенно почетных клиентов поят. Оно и вкусное, и полезное, и… в общем, потенцию поднимает.
– Чего-чего поднимает? – переспрашиваю незнакомое слово.
– Ну… – девушка неопределенно взмахивает рукой, а потом усмехается, – Тебе еще рано об этом знать. Да и не пригодится это пока что…
– Злая вы, Мурка. А за молоко – спасибо. Оно и правда очень вкусное. Я это от неожиданности так…
– Не за что, Терни. Ты как себя чувствуешь? Может, спустишься, посидишь с нами? Обещаю, ни одному клиенту тебя не отдам, буду сама рядом сидеть…
– Зачем? – не понимаю я.
– А моя кожа очень выгодно смотрится на фоне твоего шикарного меха, – отвечает она и радостно хохочет.
Хозяйка меня убьет. А может и не убьет. Все равно они с Оксанкой носятся по Одессе. И я, кажется, особо там не нужен. А с девочками не так скучно… Да и люблю я ласковые женские руки.
Некстати вспоминаю Кудрявую. Эх… Когда же мы назад-то поедем?… А то воды вокруг – хоть топись, а огонь отсутствует напрочь. Я скучаю. Очень-очень. На самом деле.
– Терни, ты идешь?
– Да, Мурка, уже спускаюсь.
Почему витязь может всю ночь провести на ногах, охраняя своих спящих спутников?
Потому что днем он может преспокойно отдохнуть, дремая в седле. Этерн, сколько бы он на меня не сердился, предупредит об опасности заранее, а значит – можно спокойно расслабить разум и тело, как учили нас старые отшельницы – Яги из лесов у края Зоны.
У витязей сон бывает двух видов – полный, которым мы спим в казармах, и половинный, походный. Бывают еще вещие сны, вот только у меня таких ни разу не было. Когда ты спишь полусном, у тебя есть время все обдумать. Хотя направления своим мыслям ты чаще всего задать не можешь. Это все-таки сон, пусть и более осознаный.
Временами я просыпалась, чтобы оценить обстановку. Почему-то всякий раз, когда такое случалось, я видела сизарей. Иногда они кружились над нашим отрядом, иногда сидели на ветвях придорожных деревьев, провожая взглядами нашу кавалькаду.
И я с улыбкой опять погружалась в сладкую полудрему. Все хорошо. Конечно, я безоговорочно верила Этерну, но точно знала – если сизари Виталии рядом – значит, опасность очень далеко.
Сестра Виталия – моя крестная. Когда-то она была влюблена в мою маму-дарительницу, хотела сделать ее своей женой, но та предпочла сама жениться на моей маме-хранительнице. Теперь понятно, в кого я такая? Ну а Виталия так и не женилась, да и замуж не вышла. Осталась одна, хотя, конечно, жила иногда с какими-то женщинами. А когда мне исполнилось сорок дней – стала моей крестной.
Мои родители были учеными ведьмами. Вита говорит – таких сейчас не делают. Занимались они чем-то серьезным, я даже не знаю, чем. Единственное, что знаю – это было как-то связано с Зоной. И то, узнала я об этом чисто случайно. Когда у меня появился Знак, все очень удивились, а Виталия – нет.
– Я так и знала, – сказала она мне наедине. – Ты ведь родилась в Зоне, а Зона своего не упустит.
Я тогда вытаращилась на нее. Она смутилась:
– Твои родители после твоего зачатия уехали в Зону. Решили поработать там немного. А потом увлеклись. В общем, в Стольный ты приехала уже трехмесячной.
