Предпоследний крестовый поход - [28]

Ричард уже успел замарать новый казенный плащ кровью и сажей.

Папа сидел на столе, болтая ногами и изучая учебник литературы за пятый класс. В конце кабинета сидел Эрл, обхватив руками обрубки ног.

– Вы целы, ваше преосвященство!

– Святейшество. – поправил папа. – Мне удалось бежать, чудом господним!

Бруно недовольно хрюкнул. Чудом господним был его господин Ричард. Не развяжи он Хьюго, тот бы словил лицом пулю или был затоптан.

Бруно получив несколько тычков с разных сторон затих.

– Я смог вывести еретика, которого незаконно лишили свободы и подвергали пыткам. Теперь, он будет казнен как нормальный человек. По всем правилам.

Эрл оживился, но ничего не успел сказать. Несколько рук подхватили его и вынесли из кабинета.

– Ваше святейшество. Вы можете идти? Мы должны передать вас охране легата, они ждут снаружи. – Ричард поклонился и отошел к двери, давая папе место пройти.

– Нет! Во время ночного богослужения, я хочу доверить свою безопасность вам – капитан. Вы проявили себя сегодня, больше чем в других боях.

– Это большая честь для меня, быть подле вас, но ваше святейшество, прошу простите, что говорю о своих проблемах, но у меня пропала жена. С вашего позволения, разрешите мне…

– Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня. Матфей. – строго сказал папа. – Жен это тоже касается.

– Да. Ваше святейшество. – и они покинули школу.

В ожидании велигии все изрядно напились. И к полуночи, не все смогли начать молитвы, так как валялись у дороги, на лавках или под дверью пивной. Те, кто был на ногах, с открытым ртом слушали, а потом на разные пьяные голоса вторили молитве. Один Ричард молча шевелил губами, ища в толпе свою жену.

Нескольких упавших пьянчуг и отбившихся от родителей детей, затоптали при крестном ходе. В целом ночь прошла без происшествий и на утро тысячи солдат пешими и верхом стали покидать город. Жены, сестры и дочери плакали, провожая бравых воинов, бросались под копыта коней и пытались просунуть какой-нибудь еды с собой.

– Никогда не целовался? Мама не разрешала? – смеялась смуглая черная девица, над пареньком. – Эй! Роман еще ни разу не целовался!

– Он, наверное, заразный! Потому ему мать не велит!

– Зараза! Фу! Не подходите к нему! – завопили девочки. Мальчишка развернулся и бросился на утек. Маленький камень, брошенный в спину догнал его возле дома.

– Заразный! – кричали дети. – Убирайся отсюда заразный! Что бы мы тебя больше не видели! – второй камень был уже побольше и прилетел точно в лоб. Земля ушла из-под ног. Детские крики стихли.

Кровать прогнулась под чужим весом и Хьюго резко подскочил на кровати.

– Утро, ваше святейшество. – доктор Хейфиц сидела на постели, закинув ноги прямо в сапогах.

– Только половина одиннадцатого! Ты что, не устала? – вытирая пододеяльником пот со лба, возмутился папа.

– Так я отдыхала, а не шлялась по улицам с иконами на палках. Кардинал передает, что сегодня состоится предварительное слушание над выжившими членами ордена, что похитили тебя и Эрла и устроили вчера кровавую баню.

– Монакийцы есть?

– Конечно нет. С их то деньгами. Одевайся. Ты должен присутствовать.

– Обязательно.

– Конечно! Отправишь этих сраных активистов в поход, в противном случае, если они не готовы искупить свою вину служением богу, пойдут на виселицу.

– На корм мухам этих предателей. – Хьюго упал обратно на подушку.

– Я бы посмотрела. Ну, я видела, как вешают людей, но что бы они висели на всеобщее обозрение несколько дней, радуя глаза и носы прохожих – нет. Обычно на востоке сразу снимают и следующего.

– Да у вас на востоке и собак жрут!

– А у вас уже сожрали всех! – Марго потянула Хьюго за руку.

Папа присел на кровати, опустив голову.

– Шевелись! – доктор сняла со стула папское платье и бросила на кровать.

– Позови слуг.

– Эй! Я же тебя учила шнурки завязывать.

– Я до сих пор помню все пять способов шнуровки, но в кроссовках я уже лет двадцать не ходил.

Опять надо что-то говорить и смертельно охота спать. Папа сидел, разглядывая лоснящиеся лица советников и тощую рябую рожу магистра Антония. Лишь присутствие Марго возбуждало ностальгическую резвость. Когда они еще увидятся? Через семь лет, когда Марго приедет на подтверждение квалификации. Если ничего не случится с ней или министерством за время войны. Сбросит в сообщение свое фото со смешной подписью. Хьюго хотелось вновь остаться наедине с Марго. Ругаться матом, поносить всех слуг и пресвитеров. Обсудить очередного малолетнего любовник,. Марго прикурила бы две сигареты, протянула ему одну и щурясь засмеялась. Рассказала бы, как из-за ям на дороге опрокинула холодильник, рассыпала органы для продажи по салону и полоскала их в ближайшей канаве.

– Как доктор скажу, что казнь, это не гуманно. Но как христианин требую повесить их до обеда! – Марго стукнула стаканом по столу.

– Они говорили что-либо, в свое оправдания?

– Они лишены права голоса, ваше святейшество.

– Всякий грех и хула простятся человекам… – устало начал Хьюго.

– Не вырывай из контекста. – шепнула Марго.

– Что вы скажите, как очевидцы? Доктор Хейфиц, господин Фредериксон.