Предпоследнее дознание - [8]

Наконец такси опустилось напротив родного дома, Карев расплатился, оставив щедрые чаевые, и выбрался наружу. Поразмыслив, направился в ближайший магазин. Не идти же домой с пустыми руками. Шествуя вдоль витрин, Карев припоминал любимые блюда супруги. Разговор насчет Тирата предстоит сложный, и хорошо бы создать для него приятный фон. Может, лукума взять? Кипрского, из розовых лепестков?

* * *

— Не беспокойтесь, господин следователь! — проговорил лейтенант Ронгу сквозь мерный гул. — На Тирате сейчас затишье. Даст бог, обойдется.

— А? Что? — Карев дернулся, повел взглядом по молчаливым фигурам в камуфляже, остановился на скуластом азиатском лице офицера. — Да я не о том… — он запоздало сообразил, что лейтенант решил, будто… — Я не боюсь. Во всяком случае, не настолько, чтобы нуждаться в утешении. — Павел криво усмехнулся.

— Простите, — лейтенант отстранился.

— Ничего, — следователь невольно поморщился. Узкий полутемный салон насквозь провонял машинным маслом. За полчаса не привыкнешь. Чернеют стволы автоматов на коленях солдат. Эти люди так плотно вливаются в окружающее, что собственный серый костюм кажется Кареву просто неприличным. Зря он перед вылетом не надел форму… Внизу желудка, под комком завтрака все сильнее потягивает. На языке — сладковатый розовый привкус лукума.

Карев вздохнул.

— Мне… — негромко произнес он, — жене пришлось солгать. Первый раз.

— Серьезно?

— Да, в общем, не в шутку… — Павел уж сам был не рад, что заговорил. — Из-за Тирата этого. Очень она впечатлительная. Переживает за меня слишком. А сердце у нее слабое. Еще с детства. А тут работы-то всего на пару часов… Короче, соврал ей.

— Иногда приходится из двух жертв выбирать более приемлемую, — заметил лейтенант. — Это всегда нелегкий выбор.

— Все верно. Только вот раньше как-то удавалось без такого выбора…

— Не поздно исправить. Например, если по возвращении поговорить начистоту.

— Да-да… — Павел вяло кивнул.

Ладно, чего уж теперь. Петрович обещал командировку оплатить по пятикратному тарифу. Дал взвод этих крепких молодцев, каждый из которых, казалось, может легко завязать узлом следователя Карева. Лейтенант Ронгу, судя по орденским планкам, знаток своего дела. Павел, правда, так и не уяснил, в каких случаях Ронгу и солдаты подчиняются ему, а в каких — он им.

— Приготовьтесь, — с легким акцентом проговорил лейтенант, глядя на часы. — До высадки пять минут.

Карев кивнул:

— Понял!

— Хорошо.

Ронгу махнул рукой. Крепкий солдат с горбатым носом вскинул на спину металлический ранец, усеянный дырочками.

Геолет пошел на снижение. Солдаты закрестились. Карев, поразмыслив, тоже сложил пальцы в щепоть и осторожно коснулся лба, живота, правого и левого плеча. Пол вздрогнул. Люди в камуфляже и с застекленными забралами шлемов повскакивали, затопали к выходу. Словно пасть откинулась на другом конце металлического брюха. Карев приподнялся, но Ронгу знаком приказал ему сидеть. Солдаты по двое начали выпрыгивать на изумрудную траву. Наконец лейтенант кивнул следователю. Карев вскочил и подбежал к выходу. Пахнуло свежестью. Трава стала ярче. Сырое утреннее небо, густой лес вдалеке, рядом — какие-то ямы да холмы. Прыжок — и вот он уже на земле, в плотном кольце солдат. Лейтенант толкнул в плечо:

— Бегом! Быстро!

Шум дыхания. Шелест травы под сапогами. Ямы приближаются. Карев вдруг понял, что это окопы. Трава обрывается, земля раскрывает утрамбованный рот. Те, что впереди, уже спрыгнули, заняв окоп по обе стороны и ощетинившись стволами. Карев замешкался на бруствере: как бы не запачкать костюм… Носатый солдат с металлическим ранцем за спиной подает ему руку. Все! Неужто на месте? Ронгу деловито направляется в другой край окопа, к холмикам. Карев оглянулся. Геолет уже высоко — точка средь голубого неба. Вдалеке, на поле, чернеет остов сгоревшей машины.

Оглядев окоп, Карев приметил здешних солдат. Грязные, обросшие, с красными, будто проваленными, глазами. Молча курят. Неприветливо косятся на новоприбывших молодцев. Сплевывают при виде синих треугольников на рукавах: «Да это не подкрепление. Всего лишь взвод охраны из Предпоследнего Дознания. Через час эти ребята улетят обратно, в теплый, сытый город, к женам и детям, чистым постелям и супермаркетам, а мы так и останемся здесь тянуть кровавую лямку и молить о чуде». От души посочувствовав бойцам, Карев отряхнул штаны, поправил усы и с интересом огляделся. Вокруг — прямо идиллия! Если б не обугленная машина — почти все, как на голограмме в кабинете 1318. Только здесь — настоящее. Цвета сочные… да запахи травные, душистые. Надо будет как-нибудь выбраться с Инной на природу. Костер, речка, шашлыки, клеверные луга…

— Пригните голову, пожалуйста, — сказал горбоносый. — В лесу может быть снайпер.

Ронгу возвращается. Все в порядке. Их ждут.

Под землей оказался настоящий дом. Стены из бетонных блоков, бревенчатый потолок. Какие-то карты, бумаги, чья-то гимнастерка на диване, немытые стаканы и чайник на столе, за столом — человек со знакомыми чертами лица. Прямой аристократический нос, вдавленные виски, впалые скулы. Полковник Сато выглядел помоложе, чем на фотографии, и как-то приятнее, что ли. Наверное, из-за взгляда. Чувствуется, что этот человек здесь на месте, у себя дома. «И, как ни странно, рад мне», — удивился Карев, отвечая на рукопожатие.