Предостережение братьев Гримм - [25]

– Вот бы у волшебных зеркал был автоответчик, – пробормотал Коннер, запихивая осколок в чемодан.

Потом он подошёл к окну и выглянул наружу посмотреть на Берлин. Отчасти Коннер чувствовал себя здесь как дома, поскольку находился там, где когда-то жили братья Гримм. Возможно, на этой самой улице, где стоит отель, братья встречались с его бабушкой и другими феями. А может быть, в незапамятные времена этот отель был старой таверной, куда Матушка Гусыня приходила с братьями пропустить по стаканчику.

Миссис Питерс была права: этот город обладал богатой историей. Коннер будто бы чувствовал, как древнее и многое повидавшее на своём веку сердце Берлина бьётся глубоко в недрах земли.

Коннер перевёл взгляд на гостиницу и заметил, что этажом ниже из окна высунулась Бри. В ушах у неё были наушники, и она тоже любовалась городом. Интересно, она думает о том же, что и он? Коннер представил, как обрадовалась бы Бри, расскажи он ей историю Германии, которую знал только он. Наверняка она посчитала бы его крутым.

Тут Бри подняла голову и увидела, что Коннер на неё пялится. Мальчик застыл и побледнел. Как можно быть таким неосторожным! Однако Бри просто рассмеялась и помахала ему. Коннер помахал в ответ, притворившись, что только сейчас её заметил. Затем быстро закрыл окна, задёрнул занавески, чтобы она не подумала, будто он за ней следит, и лёг в кровать.

Когда Коннер проснулся, у него было ощущение, что он оказался под водой, – так на него влияла смена часовых поясов. Он отправился на прогулку с миссис Питерс и девочками, а потом они быстро перекусили в небольшом кафе неподалёку от гостиницы. Коннер старался не смотреть на Бри: он не сомневался, что если она заметит, как он на неё таращится, то щёки у него воспламенятся.

Вернувшись в свой номер, Коннер снова попытался связаться с сестрой, но она не ответила. Наверное, вовсю готовится к балу.

Наутро Коннер проснулся всё таким же уставшим и невыспавшимся. Он даже забеспокоился, что синдром смены часового пояса может оказаться неизлечимой болезнью в его случае. Посмотрев на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, Коннер не на шутку перепугался: он проспал, и до выхода осталось всего пять минут. Выскочив из постели, словно по команде, как на пожарных учениях, он быстро натянул одежду и почистил зубы.

Лифт он ждать не стал – просто скатился кубарем по лестнице в вестибюль. Схватив на бегу тост со стола с гостиничным завтраком, Коннер прибежал ко входу в пять минут одиннадцатого. Миссис Питерс и девочки ждали его возле стойки с буклетами достопримечательностей и разглядывали обстановку отеля.

– Извините за опоздание, – выдохнул Коннер. – Я проспал.

Книгообниматели уставились на него так сердито, словно он совершил преступление.

– Ничего страшного, мистер Бейли, – успокоила его миссис Питерс. – Опоздание на пять минут – не беда.

– Хорошо, что ты не врач со «Скорой помощи» и не машинист, – пробурчала Минди, скрестив руки на груди. Они с книгообнимателями придирались к Коннеру по любому поводу.

– Поехали на кладбище, успеем перед чтениями побывать на празднике, – сказала миссис Питерс ребятам.

Выйдя из отеля, они увидели ожидавшую их машину с тем же водителем, что вёз их вчера из аэропорта. Все забрались в автомобиль, с радостью предвкушая первое приключение. Машина резво помчалась по улицам Берлина, а девочки снова принялись фотографировать всё подряд. Они проехали вдоль парка Тиргартен, протянувшегося через центр города, как Центральный парк в Нью-Йорке, и мимо Бранденбургских ворот. Коннер сразу узнал эти колонны и колесницу, запряжённую четвёркой лошадей наверху. Вскоре, пробравшись по затейливому лабиринту улиц, машина подъехала к кладбищу святого Матфея.

Хотя Коннер не знал, как выглядит это кладбище, представлял он его совсем иначе. Оно находилось в конце длинной улицы и походило на внутренний дворик обступивших его высоток и офисных зданий. Неподалёку от кладбища, построенного сто пятьдесят лет назад, располагалась украшенная куполом площадка. Даже кладбище олицетворяло эту особенность Берлина – сочетать в себе старое и новое.

Внутрь можно было войти через каменные ворота внушительного размера, сплошь увитые засохшим плющом и увенчанные распятием. Несмотря на то что это сооружение было самым старым в этой части города, за долгие годы оно не потеряло своей значимости. Этим воротам следовало выказывать должный почёт и уважение.

У входа висело множество коричневых афиш, приглашающих на фестиваль братьев Гримм. Разумеется, миссис Питерс и её ученики были не единственными желающими побывать на чтениях: возле входа стояло много автомобилей и автобусов, на которых сюда добирались гости. Осветить событие приехали даже съёмочные новостные группы.

– Пойдёмте, ребята, – сказала миссис Питерс, ведя за собой учеников к воротам.

– Какое жуткое место, – пробормотала Линди, а Венди кивнула. Девочки побаивались заходить внутрь.

– Как тут круто, – восхитилась Бри и сфотографировала вход на камеру телефона. Это была её первая фотография за поездку.

Кладбище было празднично украшено. Там и тут им встречались студенты Берлинского университета, одетые в коричневые футболки под цвет афиш. Они помогали гостям и отвечали на вопросы. По кладбищу, разговаривая на самых разных языках, гуляли преподаватели и студенты самых разных возрастов, приехавшие из самых разных стран.