Предназначение - [27]

- Разница в том, может быть, что вы ищете знания, а он - Любви, или... нет, все ищут Любовь, но каждый ищет ее под какой-то маской; вы - под маской знания и филантропии, другой - под личиной бизнеса, третий - власти, четвертый - удовольствий... А Саах, он ищет именно ее, Любовь; он принял то, что он сын своей Матери, отдался, и она несет его мирами темными и сияющими, невежественными и совершенными; но он не замыкается в точках зрения об этих мирах, попытках систематизировать их, а просто принял... принял.., да... И вы со своими знаниями тоже есть где-то в нем, маленькие и добрые, уверенные в своем особом положении и своей важности...

Возникла большая, очень большая пауза...

- Саах, ты не пользуешься методами, известными нам. В чем твой секрет?

- Вы же видите людей насквозь, каждую их мысль, так зачем вы спрашиваете; возьмите да прочитайте его мысли; так вам будет яснее, по крайней мере, - говорила Йу.

Помедлив, Аирам повернулся к ней:

- Ничего не понятно. Там нет мыслей, лишь движение бытия, и оно... бескрайне. Похоже, мысли слишком примитивны для выражения этого.

- Так как же вы хотите услышать об этом в словах, которые еще более примитивны? Зачем вы вопрошаете? Таким образом истину не познать. О каких методах вы спрашивали? Методах Любви? А каким методом растет дерево? И где оно изучает этот метод, когда оно еще в семени? Нет метода, нет. Каждая частица мира делает то, что должна делать, все идет, как надо, по закону радости. Беда лишь в том, что мы забыли этот закон. А Саах... он принял все, опустошился, отдал все Матери, а она отдала ему себя. Ведь она - это все, что есть во вселенной. И он спонтанно делает то, что ему должно делать. И каждый пройдет через это... И вы делаете то, что должны делать, сами не зная об этом, или думая, что это ваше собственное побуждение и последующее действие. Но это Она в вас, в ваших действиях, в ваших мыслях. Она многопланова и играет сама с собой: та, которая свыше и та, которая в вас...

Сааху было смешно, но он побоялся потревожить собеседников и сдержался. Они говорили долго, до полуночи. Сквозь сон Саах слышал гул их голосов, они вставали, ходили туда-сюда, снова садились, два раза подкреплялись фруктами, материализованными Аирамом прямо из воздуха, затем Йу заявила, что пора спать, пожелала мудрецу всего хорошего, он одарил ее ослепительной улыбкой, попрощался и исчез во тьме, чиркнув звездой по тихому ночному небу.

x x x

Призвав решительность, Саах обрел уверенность в непостижимости знания завтрашнего дня, да что там, даже грядущего мгновения. В чем он был уверен, так это в том, что он есть, существует. Да и то, имеет реальность свою, лишь обращенный к Бескрайнему. А сам, будучи личностью, пребывал в вечности только погрузившись в неподвижную интенсивность солнечного молчания, где все дискретности проблем разрешались еще до своего появления. Но слова "до" и "после" там имели надвременной смысл; и он снова мерно пульсировал, дышал, подвешенный в... поразительно наполненной пустоте, зная все обо всем, но не в мыслях, чувствах и словах, а так, сознанием, и поэтому, конечно же, не зная ничего ни о чем. И все это одновременно. Но как "одновременно"? Не было времени. И оно было все сразу, без постепенного раскручивания от PAST к FUTURE, и поэтому не имело смысла. Тело плыло во вселенной, находясь тут же, в поезде дальнего следования и... оно ощущало морщины убийственного копошения мировых катастроф где-то в своих неосознанных магмах, бесконечно простирающихся глубинах...

Вероятнее всего, жизнь его скоро изменится. В чем он видел свое будущее? В повороте от высшего, светозарного, ликующего, любвеобильного, бесконечного (конечно, там можно пребывать в полной славе некоторых своих просветленных частей, но...) к ногам, погруженным в ил миллионнолетних напластований лжи, гибельных щупалец смерти, тяжелого тупого бессилия, бесконечной изнуренности, злобного отрицания любых изменений, в некое плотное простирание амбициозного обмана, а ниже - просто усталого забытья сознания? Но видел и делал не он. И надо было делать. И копать здесь, утеряв почти все из того, чего не имел, но чем был. И приобретать это снова, но в теле... Бог мой, не об этом ли говорила Йу.

А-а-а-х-х-х! Он ввинтился в эту трясину, закипевшую яростной агрессией против сознательного в нее внедрения, опустился ниже, ниже; нечто заволокло все вокруг дымной пеленой; он обессилел, замер где-то на уровне земли золотистым глазом в мировом хаосе подсознания, медленно выплыл, проснулся в тряском вагоне, обвел мутным взглядом купе и понял: да, это очень, очень нелегко. Более того, это было невозможно. Но если бы он знал, что это в принципе невозможно, он бы забросил это дело и наслаждался бы до конца своей жизни тем, что получил от Матери. Он бы сотню раз подумал, прежде чем лезть в кишащее змеями болото. Но он уже не думал ни о чем. И со светом Матери ему были не страшны никакие змеи. По-другому было невозможно. Измучившийся мир ждал неизвестно чего; чего-то, что изменило бы, наконец, всю эту свистоплясь к... Руки и ноги затекли, он устал так, как не уставал за всю свою жизнь. Что ж, он бросил вызов неизвестности; не ему менять предназначенное судьбой. Пора! Он уснул. Йу хмурилась во сне; впервые она осталась одна, без Сааха, в своих сновидениях, полных света и радости; и она искала своего любимого, почти подозревая о его действительном местонахождении...