Предместье (Волшебные стихи - 3) - [4]

И вдруг - струной овальною вдоль поля поплывут...

Фигуру произвольную "корабликом" зовут.

...а тот старик - посмел еще! - романтик, верхогляд,

Чудовище, посмешище счастливых дошколят

Он медленно и тщательно скоблит в углу катка

Невидимую ржавчинку на зеркале конька.

Он начинает с "ласточки", заходит в пируэт,

Ему теперь до лампочки его десятки лет!

Ему сюда старушка (живет невдалеке)

Домашние ватрушки приносит в узелке.

Он победит, он выживет, - плевать на их слова!

Он вскроет что-то высшее в основе естества:

Счастливое движение, немыслимый наклон,

И - смерти притяжение преодолеет он,

Усилием отчаянным расправится, и вот

Корабликом отчаленным раздвинет небосвод,

И с шарфом, как со знаменем, плывущим за спиной,

Один сольется с пламенем отчизны ледяной!..

...сутулится, сутулится, сутулится спина.

Бредет старик, а улица - заоблачна, хмельна.

Чем толще туча и мокротней,

Тем стариковский плащ темней;

С огнем туманным в подворотне

Он курит, кашляет больней,

Но как ни странно, вид опавших

Деревьев, вдоль забора вставших,

Лишь укрепляет с миром связь,

С тем миром, где горелось всласть,

Где память о годах пылавших

С листвой сгоревшею слилась.

Он в небе сумрачном и сиром

Следит за огненным пунктиром

Луны в ущербной вышине,

Следит спокойно, как во сне,

Родство и связь с осенним миром

Приемля твердо и вполне.

Небес осенних вздох недолог,

И выдох хрипом поражен,

И месяц, как в груди осколок - иззубренный,

Страшон...

Мороз.

Саблезубые крыши.

Все выше, и выше, и выше

Душа устремляется,- там

Все строже, прозрачнее, тише,

Чем даже в таком захолустьи,

Особенно в зимнюю пору,

Особенно по вечерам

Когда, обмирая от грусти

Какой-то мерцающей вести,

Проникшей в студеные створы

Земли, как в погашенный храм

(Самим истомясь предстоянием

Земли - этим смутным сияниям,

Предвестьям глухим и таинственным),

Вдруг вышатнешь душу мирам.

Особенно в зимней провинции.

Особенно в тихом предместье.

Особенно по вечерам.

Не придут друзья с вином

По рождественской пороше...

Лучше думать о хорошем.

Лучше думать об ином.

Вот фонарик под окном.

Хорошо. В снегу фонарик.

Всмотримся. Добьем чинарик...

Не придут друзья с вином.

Лучше думать об ином.

Лучше завести пластинку

И в пушистую снежинку

Всматриваться за окном.

Вот она, горя огнем

Ледяного перелива,

Кружит пьяно и счастливо...

Не придут друзья с вином.

Что за дикость! День за днем,

Вспыхнув под фонарным кругом,

Гаснем, гаснем друг за другом...

Нет уж, лучше об ином.

Лучше в кружеве хмельном

Слушать как шипят пластинки,

Где бессмертные пылинки

Кружат в омуте ночном,

Где не гаснет ни снежинки,

Где хрусталь шипит вином...

Ахнут иглы - вспыхнет елка.

В новогоднюю пургу

В домик твой отправлюсь,

Долго

Буду путаться в снегу.

В окнах свет, конец недели,

Время к водке, к пирогам.

Струйки жаркие метели

Тонко вьются по ногам,

Двор со мной перебегают,

Проползают под дверьми,

У ствола изнемогает

Золотого...

Черт возьми,

Даже ель всплакнет корою!..

Эту змейку подберу.

Ты не рада? Стол накроем

Поползет по серебру.

Точильщик забредал к нам, как шарманщик.

Он наpаспев хозяек зазывал,

С кpугов шеpшавых, бешеных, заманивающих

Готовенькие ножички снимал.

У-у, как завоpоженно и блаженно

Тянулись мы в кипучий кpай двоpа,

В сиянье сфеp, визжаще и скаженно

Свеpгающих потоки сеpебpа!..

Он словно налегал плечом, pаскачивался,

Яpил pемнями воющий станок,

И новизной свеpкал, и повоpачивался,

И все ж оттачивался тающий клинок.

А он, мучитель, жpец огня, скиталец,

Бpал лезвие и, к захлыни сеpдец,

С шипеньем легким пpобовал о палец,

И вот - вручал владельцу наконец!..

К обеду, испpосясь хозяек, в кухне

Он доставал закуску не спеша.

И пламенные диски гpустно тухли,

В чужих пеpедних мpаками дыша.

А он, касаясь взглядов воpоватых,

Над поклоненьем детским хохотал

И, уходя, из-под бpовей косматых

В нас огненными взглядами метал.

СОН ПОД ДЕРЕВОМ

(Азия - Россия)

Выщелк сухой древесины.

Сон по пути на Иссык.

Сплю. Снится лес...

И России

Легкий, как лепет, язык...

В рощице сплю придорожной

Под джигидой, на траве.

Вызноенные - до дрожи!

Ветви снуют в голове.

Поступь теней меховая,

И, вся в огне,как руда,

Плавит плоды, изнывая,

Стонущая джигида.

В тень уползают коренья...

Переползают в огонь...

Сгрудясь, уронят деревья

Каплю руды на ладонь,

Выцедят медленно, словно

Медом налиты стволы,

Вытянут ковшик столовый

Белой, пахучей смолы,

Ринутся к сотам и сотцам

Орды осынь и осят,

Прутья, прогретые солнцем,

Трутнями заголосят...

А до России - далеко.

Кажется, что никогда...

Азия. Полдень. Дорога

В сон, в золотые года...

Значит, еще мимо рока.

То есть, почти никуда.

АЯК-КАЛКАН

Я слышал однажды поющие горы песчаные,

Я видел змею, что как рыба спала в чешуе,

Я тронул ее - она слушала пенье - нещадные

Глаза ее медленно перетекли в бытие

И вновь затвердели.

И снова извечная жажда

Заполнила два, размагниченных пеньем зрачка.

Поющие горы в пустыне под вечер я слышал однажды

И понял, что в мире повсюду от музыки боль и тоска.

Что музыкой в мире налажена тяга взаимная,

Что все обратится к истоку, когда вспоминает земля,

Плоть рыбы и птицы, глаза человечьи, змеиные