Предложение - [2]

Я с отвращением поджимаю губы.

— Это ужасно.

Он пожимает плечами.

— Не осуждай их, пока сама не попробуешь, дорогая. — Он делает паузу. — Думаю, это еще один девиз для тебя.

Он смотрит на пустой бокал в моих руках, потом на меня, и моргает, будто видит меня в первый раз за вечер. На секунду я радуюсь, что Стефани выбрала самое льстивое коктейльное платье для подружки невесты из Anthropologie. А потом снова напоминаю себе, мне все равно что он обо мне думает.

— Что? — спрашиваю я, кожу покалывает от того, как он разглядывает мое тело.

— Почему ты сидишь здесь одна и трезвая?

Я кручу ножку бокала между пальцами.

— Я не трезвая.

— А я думал, ты не одна, — говорит он. — Могу я предложить тебе выпить?

— Ты предлагаешь? — не знаю, почему я удивлена, но так и есть.

Он пару секунд смотрит на меня, темные брови сошлись на переносице. Затем он расслабляется, на лице появляется ленивая улыбка. Как у кота, который только что проснулся.

— Никогда не позволю красивой женщине платить за напиток, — говорит он.

Хоть часть меня (небольшая часть) в восторге от того, что он назвал меня красивой, особенно после того, насколько в последнее время была скудной моя личная жизнь, и единственным человеком, называвшим меня красивой, была Ава (хорошо, и Стеф, когда на свадьбе я волшебным образом преобразилась с этой прической и макияжем), я не позволю этим милым словам очаровать меня.

Спокойно смотрю на него.

— Неужели, ты думаешь, я поведусь на этот подкат?

Он издает смешок, глаза мерцают.

— Подкат? Что, шафер не может предложить подружке невесты выпить? Знаешь, я слышал, что ты не умеешь веселиться, но не верил в это. Ни с таким телом.

Я потрясена. Мое лицо горит, я еле произношу.

— Кто тебе сказал, что я не умею веселиться?

Его улыбка стала мягче, но он по-прежнему выглядит так, будто ему доставляет удовольствие играть со мной.

— Не имеет значения. Я дал тебе шанс опровергнуть это, но, полагаю, они были правы.

— Это Линден? — спрашиваю я, чувствуя тошноту. Мне нравился Линден, и, хотя его мнение обо мне не так уж и важно, мне не нравилась идея, что это может быть чем-то плохим, особенно тем, чего я так боюсь. Клянусь Богом, я умею веселиться, но когда в жизни приходиться трудно, веселье приходится поставить на паузу, вместе с маникюром, отношениями на одну ночь и ужинами в хороших ресторанах.

Брэм молчит, и я понимаю, что права. Это его брат.

— Ты краснеешь? — спрашивает он, внимательно меня разглядывая. До меня снова доносится аромат сигар.

— Я веселюсь, — говорю я, медленно отодвигаясь от него. В этом нет смысла, но должна же я себя защитить.

— Именно поэтому ты здесь одна с пустым бокалом?

— То, что я не напилась и не прыгнула к тебе в постель, не делает меня добропорядочной.

О Господи, добропорядочной? Теперь я говорю так, словно родилась в 50-е.

— Нет, — медленно говорит он, наклоняясь ближе ко мне. — Но это звучит не весело, не так ли? — Я чувствую его горячее дыхание на своей щеке, и борюсь с желанием повернуться и посмотреть на него. Есть что-то такое в его глазах, он словно видит меня насквозь. Я знаю, он точно прямо сейчас представляет, как я выгляжу под этим платьем. Мне не надо, чтоб он копал глубже и увидел, в каком невеселом беспорядке я пребываю.

— Мне нравится, когда ты выглядишь так, будто смущена, — говорит он, голос низкий, акцент подчеркивает каждое слово. — Готов поспорить, ты выглядишь так же, когда собираешься кончить. Застигнутой врасплох и такой открытой.

И опять же, я теряю дар речи. У меня глаза лезут на лоб, я почти отвешиваю ему пощечину и убегаю, потому что именно так я поступаю с такими как он. Отшиваю их. Даю им знать, что у них никогда не будет того, что они не заслуживают.

Но я этого не делаю. Потому что несмотря на все, чем я дорожу, его страстные слова отправляются прямиком в мой мозг, пробираются в сердце и оказываются у меня между ног. Они заставляют меня захотеть сжать бедра, попытаться сохранить это тепло.

Они зажигают что-то внутри меня, то, о чем я изо всех сил пытаюсь не думать.

Я с трудом сглатываю и смотрю на кусты перед собой. Звуки свадьбы так далеки, будто мы здесь одни.

Брэм осторожно берет меня за подбородок и медленно поворачивает к себе, так, что у меня не остается выбора, и я смотрю прямо на него.

— Если я снова скажу тебе, как ты красива, — шепчет он, — ты покраснеешь? Или поверишь в это?

Черт. Черт, черт, черт. Я буду дурой, если поведусь на эту лесть, но парень говорит так, что мне хочется в это верить.

По крайней мере, я не краснею. На это нет времени.

Прежде чем я понимаю, что происходит, Брэм наклоняется и целует меня. Его губы мягкие и влажные, вкус табака и мяты. Я втягиваю воздух, мое тело замирает, он застал меня врасплох, этого он и добивался. Мой мозг кричит «Шафер и подружка невесты замутили на свадьбе, какая банальность!» и «Он игрок, он просто играет с тобой», а мои губы, подбадриваемые алкоголем и глубоко сидящей тоской по чему-то, целуют его в ответ.

Все будто в замедленном темпе. Голоса в моей голове замолкают, и остается лишь огонь глубоко внутри. Его руки ложатся на мое лицо, он удерживает меня сильными, теплыми пальцам. Эти пальцы удерживают меня, пока его язык скользит по моему, и наши губы сливаются в совершенном ритме. Если бы я могла соображать, я бы поняла, что это совсем не то, каким я думала, будет поцелуй с Брэмом МакГрегором. Он нежный, чувственный, и, скажу больше, серьезный.