Предел тщетности - [59]

Последняя неделя превратилась в сущий бардак, непонятную кутерьму с неясным исходом — я постоянно куда-то еду, с кем-то встречаюсь, провожу время, по большей части, в пустопорожних разговорах, ни к чему не ведущих и ничему не обязывающих. Самое обидное, что инициатива не на моей стороне, я все равно остаюсь ведомым, ленивым скучающим псом, лающим в ответ на громыхнувщую щеколду. Может я и вправду разучился думать, но у меня никак не получается связать все недавние события в единую нить или расставить их в нужном порядке по значимости произошедшего.

Ладно, пусть черт будет первое, второе — гибель Мишки, на компот — собственная смерть, только сдается мне, что закусок на званом ужине значительно больше и гостей наприглашали ораву еще до появления черта. Варево могло булькать давно, судя по внезапно проявившейся взаимной неприязни моих женщин.

— Так на чем мы остановились, — спросила крыса, вспрыгнул вслед за чертом на стол.

— На разных хренах, Дуня, — черт подтянул к себе бутылку и налил в стопку вина.

— Ах да! Так вот, что ни делай — хрен один.

— Ты хотела сказать — ни один ли хрен, что только не делай, — ухмыльнулся Варфаламей.

— А что совой об пень, что пнем об сову, — моментально парировала крыса.

Мне показалось, что сейчас они опять взявшись за руки, побегут в бесконечную тьму заезженного спора, и я поспешил вернуть разговор на прежние рельсы.

— Мотивация важна, как ни крути, — вставил я свои пять копеек.

— Воот, — черт сделал царственный жест в мою сторону или мне так привиделось, — Никитин хоть и недалекого ума, но соображает, что к чему. А ты, Дуня, чертишь слишком простые схемы, рисуешь круг там, где надо башню строить многоэтажную.

— Это почему? — крыса казалась искренне заинтересованной таким поворотом — только что налитую рюмку поставила на стол и застыла в ожидании развернутого ответа.

— Потому что надо сначала понять, чего имярек хотел добиться тем или иным действом. А потому уже глядеть на последствия. Ты помнится, подпилила ступеньку на лестнице полковника Паскуале…

— Постой, Паскуале, Паскуале… А, жирый боров с бабьими сиськами, у него усы еще плавно переходили в бакенбарды.

— Ну, дык. Он пролетел кубарем вниз десять метров, въехал головой в бочку с вином, получил легкое сотрясение мозга и на радостях, вместо того, чтобы отдать приказ о расстреле кучерявого лейтенанта, в которого ты была влюблена, распорядился освободить его к удивлению подчиненных. Ты же хотела, что он разбился вусмерть, то есть замыслила гадость, а вышла прелестная история — везунчик Моро успел удрать, пока все спохватились. Если бы полковник свернул башку, как ты предполагала, то лейтенанта расстреляли бы чуть позже по приказу одного из коллег покойного ублюдка.

— Влюблена, скажешь тоже. Я ему благоволила и оказывала протекцию по мере сил. Надо же, а я до сих пор думала, что это Шарик подсуетился и полковнику мозги отбил по случаю. Ступенька-то лишь слегка треснула.

— Шарик даже крылом бы не пошевелил, чтобы спасти твоего лейтенанта. Он его терпеть не мог. Все произошло само собой. Мотив твой был омерзительней некуда, а в итоге одни приятности — и полковник жив остался, и лейтенант улизнул, и ты греха на душу не взяла.

— Подумаешь, — хмыкнула недобро крыса, — на мне трупов, что волос на твоей морде, одним больше, одним меньше. И все ты перевернул с хвоста на голову — мною двигала благородная цель — избавить общество от тирана.

— Цель? Возможно. Метод исполнения подкачал. В убийстве как таковом нет ничего благородного. Мы же ведем разговор с точки зрения человеческой, а не нашей морали, — Варфаламей продолжал гнуть свою линию.

Я хмыкнул про себя. Интересно было бы ознакомиться с моральным кодексом черта, если таковой вообще существовал, пусть даже тезисно, краем глаза.

Хотя, вряд ли он есть или же состоит из одного пункта — мораль в том, что ее нет. Старо, кстати, как мир за окном. Голову на плаху не положу, я уже ни в чем не уверен, чтобы ручаться, но зубом бы рискнул, бес с ним, с зубом.

— Или другой пример. Ты пожалела кладбищенского сторожа Никодимова, набожного увальня, подложила ему под кровать чугунок с золотыми, а он на радостях играть начал, по глупости проигрывать, с горя пить, да в конце концов по пьяни зарезал жену с дочкой и сам повесился, когда протрезвел. Цель возвышенная, а на выходе три трупа.

— С чего это ты решил, что во мне жалость проснулась? — Дунька кипела таким праведным гневом, что даже я смекнул, что она лукавит, — Я хотела прекратить их несчастный жизненный цикл таким способом, всего и делов.

— Да уж, метода вышла слишком заковыристая, — гаденько засмеялся черт, — только врешь ты все, как сивая мышь в яблоках. Я же в курсе, как ты по вечерам украдкой ходила и на могилке рыдала, цветы полевые приносила, лапки к груди прижимала, да в пояс кланялась перед уходом.

— А ты видел будто?

— Видеть не видел, гнать не буду, но Шарик за тобой следил, как бы ты от переживаний чего не учудила, он и доложил в подробностях.

— Я бы так бездумно не доверяла словам глупой птицы, склонной к безудержным возлияниям, — начала напыщенным тоном крыса, но сбилась, не выдержала, обернулась в сторону лампы и погрозила кулаком спящему грифу, — Сволочь, стукач крылатый, пьянь подлампочная.