Предел тщетности - [58]

— Не верю я в мгновенное просветление. Все думают, что он преобразился моментально, а у него просто проблемы со здоровьем начались — торкнуло сердечко с утра, обмякли ноги, закружилась голова, вот он и сдрейфил, получив звонок с того света. Кому охота в собственной трусости признаваться, надо под свой страх базу подвести, оправдать липкий ужас никчемного существования. У тебя получается, сто лет ходил в лес, на опушке росла кривая осина с гнилыми корнями, а на утро вместо нее прекрасная березка зазеленела. Так и хочется обнять, прижаться шершавой щекой к бересте и заплакать от умиления. Сказки венского леса.

— А ведь, Никитин прав, согласись Дунька, — неожиданно поддержал меня черт.

— Иди в жопу, лиловая хомячья морда! — крыса как с цепи сорвалась, — пошлый циник, нет в тебе ни капли человеческого.

— Да откуда, Дунь, я ж черт.

— Ты уже который век болтаешься среди людей, пора бы начать их различать, пора бы отделять мух от котлет, как говорит Президент России, а у тебя все в кучу, — Дунька и не думала успокаиваться.

— Во-первых, на то, что говорит президент любой страны, мне глубоко наплевать — он не моя епархия, а то бы я ему быстро показал, где мухи, где котлеты, а где матерь Кузьмы. Во-вторых, что значит «в кучу»? Я, несмотря на выпитое, гляжу трезвыми глазами на род человеческий и он у меня не вызывает восхищения. В чем разница, хочешь знать? Никитин прав — человек жидко обделался от испуга, если ты называешь это прозрением, тогда записывай все человечество скопом в святые.

— Мать моя крыса! — не унималась Евдокия, — неважно, что явилось побудительным мотивом к действию, имеют значения только последствия.

— Отец мой черт! — вторил ей Варфаламей, — проветри мозги, они плесенью покрылись, — Значит, причина не считается, а главное итог?

— А тебе не один ли хрен, как творится подлость — с умыслом или по недоразумению?

— Не один, — назидательно сказал черт, — разные хрены, Дуня.

Я смотрел на них с восторгом, они в горячечном запале напоминали мне наши споры с Танькой или с Натальей, показалось — сейчас Дунька непременно плюнет в черта, что и произошло.

— Супостат мохнатый, — крикнула крыса и действительно плюнула Варфаламею в морду.

Черт не раздумывая ни секунды, схватил почти пустую бутылку коньяка и огрел ею Дуньку по башке. По законам физики, голова крысы должна было развалиться на части от соприкосновения со столь твердым объектом большего размера, однако Дунькина тыква устояла, разлетелась вдребезги бутылка. Все застыли в оцепенении и наконец-то обратили внимание на грифа, который стоял, покачиваясь на краю стола. Шарик икнул, взмахнул неудачно крыльями и упал вниз.

Мы втроем заглянули под стол.

— Пьян, как сапожник, — констатировал черт.

— Опять шею свернул, придется шину ставить, — как ни в чем ни бывало, добавила крыса, по-кошачьи облизывая коньяк с усов.

Я взял тщедушное тельце грифа на руки, оно было теплое, бешено колотилось слева и сердце мое заныло от жалости и необычайного прилива любви к уснувшей пьяной пичуге. Странное создание человек, готов убить ближнего, но в подъезде котенка подберет и молоком напоит из соски. Крыса в это время спорила с чертом — Варфаламей предлагал привязать к шее грифа карандаш, зафиксировав намертво, Дунька же, опасаясь, что Шарик свалится со стола вместе с карандашом на шее и еще чего-нибудь себе свернет, считала необходимым примотать всего грифа к металлическому стояку лампы и пусть он стоя выспится. Со стороны они выглядели как два ласковых гестаповца.

Работа закипела — я нашел узкий бумажный скотч, они прислонили грифа к лампе, затем черт залез сверху, сел чуть ниже плафона и держал Шарика ногами за голову, чтобы тот не упал, а Дунька бегала по кругу, напоминая дрессированную выдру в цирке, приматывала тело грифа к стояку лампы, тоже изогнутому своеобразно. Короче, прикрутили шею к вые. Управились они буквально за пару минут, при этом острили беззлобно в адрес грифа, подтрунивали друг над другом и, судя по сноровке, было видно — такие проделки входят в обязательное меню их развлечений.

Зачем они нахально и без cпроса расположились в моей жизни, внеся сплошной раздрай, влетели на полных парусах в спокойную гавань, не продуваемую ветрами событий? Причем, черт впервые вылез из стены именно в тот день, когда убили Мишку. Варфаламей нарисовался с утра, а друга моего грохнули двумя часами позже — получается, что в начале был черт.

Не удивительно — зло всегда первично, сначала является нечистая сила, а следом уже идут пакости разных калибров. Конечно, мое существование становилось все более тошнотворным и бессмысленным, последние полгода я только тем и занимался, что коптил небо, что сумасшедший паровоз с дюжиной обезумевших кочегаров. Отношения с родными и близкими окончательно зашли в тупик — я не знал, что им сказать, да и не понимал необходимости разговора, они же, как мне представлялось, не искали возможности убедить меня в обратном. Безусловно, мне нужна была встряска, но, черт возьми, не такая. В стоячее болото достаточно кинуть камень, чтобы пошли круги. Если можно погрозить пальцем, излишне стучать кулаком по столу, а тем более бить в морду.