Предел безнаказанности - [6]

Чем больше Гриня размышлял об этом, тем сильнее мучился. Снова и снова вспоминал он, как ударяет палкой по щучьим головам, и представлял, как падают с разбитыми затылками баба Маня и Сашка Будимов, как убирает в рюкзак щуку, и как задыхается Андрюха, как держится за разорванное горло Женька Симагин, как сгорают в кабине грузовика его Любашенька и обезглавленный Игорь Мартусюк, как погибает Палыч.

Летне-осенний сезон заканчивался, но ни один рыбак так и не посетил Раево. Гриня ждал зимы, того дня, когда мороз скует льдом проклятое озеро. Он был уверен, что кто-нибудь обязательно приедет сюда порыбачить. Он решил, что подойдет и заговорит с ним после того, как тот начнет ловлю. О чем? Может быть, попросит уйти с озера и, если рыбак не поймет его, расскажет, какими смертями умирали в Раево люди на протяжении последних двух с половиной лет, а может быть, просто поздоровается и вернется домой.

Наконец-то, этот день наступил, но на лед приехали двое…

* * *

Виктор поймал трех маленьких окуньков и нацепил их на крючки жерлиц, которые расставил в наугад выбранных лунках. На успех он особенно не рассчитывал. Место было незнакомое, тем более, Славин дядя утверждал, что щука здесь вся перевелась. Тем не менее, оставалась надежда, что живца может схватить крупный окунь.

Славу жерлицы не интересовали. Рыба бесперебойно брала на мормышку, и это его вполне устраивало. Не отвлекавшийся, в отличие от Виктора, на поиск живца, он успел до половины наполнить окунем свой рыболовный ящик.

Сейчас клев немного поутих, и рыбаки решили перекусить. Расположившись у одного из мостков для полоскания белья, они достали бутерброды, соленые огурцы, термос с горячим бульоном и бутылку водки. Первый тост Виктор произнес за удачно складывающуюся рыбалку. Он с аппетитом выпил и протянул руку за огурчиком, когда Слава, только поднесший стакан ко рту, кивнул в сторону жерлиц и спокойно доложил: «Горит».

– Первая щука – моя! – обернувшись, закричал Виктор и, откусив пол-огурца, устремился к самой дальней жерлице, на выстрелившей пружине которой лениво раскачивался красный флажок. Слава же, всегда предпочитавший водку посмаковать и закусывать неторопливо, и сейчас не изменил своей привычке. Он всего пару раз откусил бутерброд с сыром, когда его друг ловко выхватил из лунки килограммовую щуку. Хищница глубоко заглотила живца, и Виктору пришлось с силой рвануть леску, чтобы извлечь из зубастой пасти окровавленный тройник.

* * *

Славе стало нехорошо. Только что все было так прекрасно, но вот уже тошнота подступила к горлу, закружилась голова, а через секунду его очень болезненно вырвало кровью. Слава едва успел развернуться, чтобы не забрызгать разложенную закуску. При этом потерял равновесие и завалился с ящика лед, сильно ударившись левой кистью о край мостка.

Увидев это издалека, Виктор загоготал на весь водоем, думая, что друг всего-навсего поскользнулся. Однако Славе было совсем не до смеха. Кое-как поднявшись, он снова уселся на ящик, плохо соображая, почему и что с ним такое произошло.

– Ты, небось, упал в обморок от зависти, что я такую злодеищу хапнул? – весело спросил Виктор, подходя и небрежно бросая щуку на лед. Но, заметив, как побледневший Слава скривился, словно от боли, забеспокоился. – Славик, да что с тобой? Водка плохо пошла?

– Ага, – прохрипел Слава, вытирая рот дрожащей рукой. – Наверное, несвежая.

– Не может быть, – не поверил Виктор. – Она же «Кристалловская». – Налив себе полстакана, он подозрительно понюхал бесцветную жидкость. – Я выпил и до сих пор нормально себя чувствую. Ты чем закусывал?

– Вон, сыром, – Слава брезгливо покосился на недоеденный бутерброд.

– Все. Эту отраву больше не едим. – Виктор взял кусок черного хлеба с тремя узкими ломтиками сала и, зажмурившись, одним махом опорожнил стакан. – Отличная водка, – сказал он, поморщившись и тряхнув головой. – Рекомендую, Славик, выпей – полегчает.

– Не, я – пас.

– Зря, так быстрей бы оклемался.

– Пойду-ка я к дяде Грине, прилягу там, – сказал Слава, вставая.

– Тебе что, действительно так плохо?

– Да, что-то совсем невмоготу.

– Ну… смотри, – сказал Виктор, растерянно соображая, чем помочь другу. – Тогда хоть бутылку с собой прихвати. И дядьку угостишь, и сам, может, подлечишься. Только я себе плескану еще немного.

– Ладно. Убери щуку в ящик, чтобы никто ее не увидел. – Взяв бутылку, Слава медленно побрел к дому дяди.

* * *

– Наловился? – хмуро встретил племянника Гриня.

Слава, без стука вошедший в комнату, снял шапку, выставил бутылку на стол и присел рядом с дядей на диван.

– Что, дядя Гринь, все свой любимый «Юрай Хип» слушаешь? – кивнул он на пластинку, крутящуюся на проигрывателе.

– А что, тебе не нравится?

– Нравится. Только, не до музыки мне сейчас. Представляешь, пять минут назад впервые за последние несколько лет я харч метанул.

– Проблевался, что ли?

– Ну! Все вроде бы нормально было. Потом выпил стакан, стал закусывать, и тут меня словно наизнанку вывернуло, даже кровь горлом пошла. Да так больно было!

– И после этого ты водку мне принес, – усмехнулся Гриня.

– Дело не в водке. У меня было такое ощущение появилось, словно изнутри что-то выдергивают. – Слава потер ушибленную руку. – А выпить я предлагаю вместе.