Предел бесконечности - [52]

Чем ближе подъезжала Анна к родным местам, тем явственнее чувствовала, как переполняет ее уверенность в собственных силах. В ее руках была уникальная тема, внимание на которую обратили не только безликая масса обывателей, но и довольно крупный финансовый концерн. Она оказалась в центре опасных событий, о коих еще предстоит написать. Судьба предоставила ей бескорыстного помощника, способного защитить от обидчиков, поддержать словом и объяснить любые научные факты, если таковые окажутся у нее в руках. Эрудиции Глеба могли бы позавидовать многие «ученые мужи», в этом-то Анна быстро убедилась. И, наконец, у нее был Григорий — галантный кавалер, прекрасный и внешностью, и умом, и душой.

Покосившийся столб с полустертой табличкой «Авдотьево» обозначил поворот на ненакатанную грунтовую дорогу, уводившую в лес. Глеб притормозил.

— Что такое «Авдотьево»? — подала голос Тамара, уставившись на неприметный дорожный знак.

— Село где-то там, — отмахнулась Анна, разыскивая взором знакомые и забытые очертания автобусной остановки, куда провожал ее августовским утром отец.

— Это плохая вывеска, — сообщила Тома. — На ней написано «Плохое место».

Журналистка непонимающе посмотрела на Глеба, тот в свою очередь с похожим выражением лица разглядывал девочку.

— Тома, на табличке написано название села, — поправил он.

— Нет. Буквы говорят «Плохое место», чтобы люди туда не ходили. Как в городе на разрисованных досках: слова говорят одно, а буквы — совсем другое.

Так вот почему она терпеть не может рекламные щиты, — смекнул парень. — Ай-да сестричка! А ведь не один институт, наверное, корпел над изобретением методов скрытого психического воздействия на массы.

— Зачем они обманывают? — продолжала Тамара. — Нельзя обманывать, нечестно.

— Ну, нас это не касается, — нетерпеливо прервала ее Анна.

Дорога в лесу заняла больше часа. Пришлось ехать прямо по талому снегу, поскольку грунтовое покрытие здесь никто отродясь не очищал. Показалась опушка. Анна привстала на сидении. Пригорок и плавный спуск. Она облегченно вздохнула. Коттедж отца, целый и невредимый, стоял на прежнем месте.

Не добравшись до ворот всего десяток метров, машина окончательно увязла. Зима выдалась снежная, и под ленивым мартовским солнцем заскорузлые сугробы таяли медленно и неохотно. Утопая по колено в мокром снегу, Анна пошла к парадным дверям, а Глеб остался подле омертвевшего автомобиля и внимательно оглядел округу. Блеклое здание вросло в застывшие зимние волны, и черные сучья одинокой липы одиноким контрастным пятном распластались на фоне серо-белого пустого двора. Глеб прислушался к земле. Чужие звуки отсутствовали, лишь из дома истекал слабый живой дух.

— Тома, ты чувствуешь? — шепотом спросил он. Мысль об Антоне мелькнула и опять потерялась.

— Да! Я хочу с ней познакомиться!

— С кем?

— С собачкой!

И девочка неуклюже побежала по сугробам. Глеб поспешил за ней, и тут из подвального окошка вылез лохматый худой пес. Черная шерсть висела на его боках спутанными клочьями, а загривок недвусмысленно ощетинился. Как заправский сторож, пес выдал грозный рык, прижал уши и двинулся на незваных гостей. Анна, ойкнув, замерла. Тамара растерянно отступила. Пес, почувствовав свое превосходство, осмелел и залаял.

— Почему он злится? — недоуменно спросила девочка. — Мы же ничего плохого не хотим!

— Он нас не знает. Подожди, я попробую с ним договориться, — Глеб осторожно подступил к собаке. — Эй, Черныш, не шуми, — парень присел на корточки в метре от животного и медленно протянул ему руку. Пес показал зубы. — Черныш, Черныш, я свой.

Зубы исчезли под черной слюнявой губой. Пес вильнул хвостом, на полусогнутых придвинулся к человеку и обнюхал руку. Хвост, а заодно и зад, заходили ходуном.

— Признал, дружище? — Глеб рискнул потрепать собаку по загривку. — Вот и отлично. Ну и тощий же ты! Тома, у нас, кажется, осталась булка с котлетой.

Девочка бойко сбегала к машине и вернулась, держа в руке сверток. Пес пришел в дикий восторг. Тамара скормила ему остатки завтрака и была счастлива, когда Черныш — другое имя к нему просто не клеилось — облизал ее ладошку.

— Эй, вы поосторожнее. Она же не привитая, — окликнула Анна.

— Да полно тебе! Отличный пес! Здоровый. Да, приятель? — Глеб встал и погладил собаку по голове.

Черныш вскинулся на задние лапы, уперся передними Глебу в грудь и смачно лизнул в лицо. Тамара засмеялась.

— Откуда он тут взялся? — спросила Анна. — Неужели, в доме жил?

— Или из села забрел, — парень вытер рукавом следы собачьей преданности. — Молодой, год или полтора, не больше.

— А это ты откуда знаешь? — журналистка скептически поглядывала на собаку с безопасного расстояния.

— Зубы белоснежные, шерсть мягковата, несмотря на образ жизни. Когти на лапах крепкие, не слоятся. Да и вообще — ты на него посмотри!

Черныш «залег» в снег и заискивающе фыркнул на Тамару — звал играть.

«Отлично. По крайне мере ребенку будет, чем заняться», — с долей облегчения подумала Анна.

— Ты, я смотрю, в деревне всему на свете выучился, — подождав Глеба, она продолжила путь к крыльцу.

— Нет. Одному я так и не научился.

— Чему же?