Предчуствие - [2]

- Нет, - сказал он и виновато пожал плечами.

- Неудивительно, - сказала она, не отрывая взгляда от дороги.

- Сейчас все службы так работают. И у вас, в Баку такой же бардак? - Да, сказал он. - Еще хуже.

- Хуже? Да. Свет вырубают каждый вечер, отопления нет даже в центре города, по телефону никуда не дозвонишься...

- Потому ты и не звонил так долго?..

Он не ответил. Некоторое время они ехали молча. Она уверенно водила машину, и он невольно залюбовался ее сноровистыми движениями.

- Я тебе телеграфировала, когда он умер, - прервала она молчание.

- Кто умер? - не понял он.

- Наш сын.

- Наш сын? - он в изумлении посмотрел на девушку.

- Через семнадцать дней ему исполнилось бы два годика, - сказала она.

- Два годика, - машинально повторил он, помолчал, потом спросил: - А отчего он умер?

- Полиомиелит, - сказала она. - Дай и мне сигарету. Он протянул ей сигарету, предварительно прикурив ее от своей.

- Значит, ты не получал моей телеграммы? - вновь после длительной паузы, во время которой она нервно, торопливо выкурила почти всю сигарету, спросила девушка.

- Нет, - он помотал головой для убедительности. - Не получал.

- А как же ты вдруг приехал? Почувствовал?

- Почувствовал, - сказал он и опять вспомнил свой сон.

- Вот и я почувствовала, что ты обязательно прилетишь сегодня. Ты билет обратный взял? Сейчас трудно с билетами...

- Да, - сказал он. - Сегодня вечером - обратно. И снова в салоне машины с мягко урчащим мотором повисла тишина.

- Что ты молчишь? - вдруг спросила она. Он растерялся.

- А что мне сказать? - спросил он, испытывая крайнюю неловкость.

Он осторожно оглянулся на нее и заметил, как по бледной щеке ее катится к подбородку слезинка, желтая, как капля меда.

- Умер твой ребенок, а ты говоришь, что мне сказать, горько обронила она, негромко, раздумчиво, будто и не для него вовсе говорила.

Он промолчал, на самом деле не зная, что надо сказать.

- Мне очень жаль, - наконец, промямлил он, с первой минуты мало что понимая во всем происходящем.

- Ему очень жаль, - повторила она, как эхо, глухим голосом.

Когда она отпирала дверь своей квартиры, он обратил внимание на ключ в ее руке: оказалось, этот ключ был близнец того, что лежал у него в бумажнике. В квартире она сразу же провела его в спальню, молча разделась, прижалась к нему.

- Я соскучилась, - произнесла она тихо, с печалью в голосе, -соскучилась по тебе.

Когда через некоторое время они лежали рядом на узкой кровати, вынужденные обнять друг друга и курили, она вдруг объявила:

- Это было в последний раз.

- Что? - не понял он. - Что именно?

- Мы сегодня встречались в последний раз, - сказала она.

- Нам надо расстаться. Ты сам понимаешь, ребенок - это было единственное, что еще как-то связывало нас до сих пор, - она всхлипнула, прижавшись щекой к его плечу и он ощутил на коже холодок влаги. - Дальше видеться не имеет смысла.

Он ответил не сразу, чтобы не прозвучало невежливо.

- Ладно, - сказал он. - Как хочешь.

- Я не буду провожать тебя в аэропорт, - сказала она. -Устала. Вызови такси.

- Ладно, - сказал он.

Перед тем, как уходить, он выпил у нее чаю и, хотя успел очень проголодаться, постеснялся попросить поесть, а она забыла предложить, и он решил пораньше поехать в аэропорт и там перекусить в буфете. Когда позвонили и сообщили, что такси ждет внизу, она сказала ему: - Я прошу тебя, никогда больше не звони мне, не звони, не пиши, не приезжай. Я устала. Я безумно устала. Обещай, что оставишь меня в покое, обещай.

- Ладно, - покорно ответил он. - Я обещаю.

- Я ведь знаю тебя, снова, как уже не раз бывало, начнешь меня мучить, звонить, приезжать неожиданно. Не надо, я умоляю, дай мне пожить, может, мне удастся забыть весь этот мучительный кошмар с тобой... Я хочу забыть, все забыть...

Она заплакала. Он в растерянности топтался на пороге, не зная, как ее утешить и вообще, надо ли утешать.

- Я обещаю тебе, обещаю, - проговорил он искренне. - Честное слово, я не буду напоминать о себе.

- Спасибо, - сказала она, улыбнувшись сквозь слезы и перекрестила его на дорогу. Он пожал плечами.

- Я же не христианин.

Он спускался на лифте и думал: "Что за чушь...Какой-то ребенок... Оставь, говорит, в покое... А она ничего, славненькая бабешка... А, да ладно... Ни черта тут не поймешь... "

В самолете он пребывал в приподнятом настроении, вспоминая, как восхитительно провел с ней время в постели, сидел расслабленно, то и дело отпивая коньяк из фляжки, как вдруг застыл пронзенный чудовищной мыслью - у него умер сын. Он сидел - в одной руке фляжка, в другой -завинчивающаяся крышка от нее, позабыв, что хотел сделать в следующую минуту. Он думал было отмахнуться от этой внезапно ударившей по сердцу мысли, стараясь убедить себя в бредовости происходящего, что все это чушь, что нет и не было у него никаких детей, но отмахнуться так просто оказалось не возможно. Он заметил фляжку в руке у себя, машинально отпил глоток, не почувствовав вкуса жидкости, и вспомнил, что его только что бросила жена после смерти их единственного сына, и теперь ему некуда деваться, потому что его двухлетний сын и она - это были единственные родные для него люди на всем свете, и теперь он остался один, никому не нужен, и нет у него никого, и нет его сына, его маленького сынишки, которого он горячо, безумно любил.