Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР - [36]

Да, Тэтчер поняла его. Дальнейшая беседа протекала вообще «по-домашнему». Премьер-министр даже позволила себе сбросить туфли и уютно забраться в кресло «с ногами». Точное содержание их разговоров остается неизвестным, но в ходе визита Михаил Сергеевич еще несколько раз подтвердил репутацию «неординарного» политика. Советская делегация должна была возложить венок на могилу Карла Маркса. Но Горбачев эту миссию, как чисто формальную, поручил помощникам. А сам с женой вместо кладбища отправился в одноименный универмаг Маркса, где Раиса Максимовна повышенно интересовалась ювелирными изделиями. Это обсуждали иностранные журналисты. Конечно же, отметили политики, и спецслужбы.

18 декабря Михаил Сергеевич выступил перед депутатами британского парламента, и тема доклада оказалась абсолютно не характерной для советской верхушки. «Европа — наш общий дом». На озвучивание такой идеи Горбачев не получал полномочий от Политбюро. Зато лейтмотив «европейского общего дома» был характерным как раз для Тэтчер. Исследователи полагают, что в данном ключе премьер-министр вела разговоры с Горбачевым, и он охотно принял подачу. А в целом прошел еще одни «смотрины». В 2014 г. была рассекречена переписка Тэтчер с президентом США Рейганом. Там она поставила свою оценку Михаилу Сергеевичу: «Мне он на самом деле понравился. Я уверена, что с этим человеком можно иметь дело».

Да, Михаил Сергеевич еще не был вождем партии и государства. Но он уже мог себе позволить несанкционированные публичные высказывания, проигнорировать могилу Маркса. А его положение продолжало укрепляться. Одним из самых влиятельных лиц в Политбюро оставался министр обороны Устинов. И как раз в декабре он простудился на учениях. Лег в больницу, и для него контакты с кремлевской медициной тоже оказались роковыми. 20 декабря, когда Горбачев еще находился в Англии, Устинов скончался. Диагноз — «скоротечное тяжелое воспаление легких». На его место выдвинули маршала Соколова. Боевого военачальника, но он не имел никакого веса в партийной верхушке.

А Черненко был совсем плох. Тем не менее, перед выборами в Верховный Совет его «речь» показали на всю страну, притащили телевидение прямо в больницу. Продемонстрировали народу, как недееспособный старик, задыхаясь, что-то мямлит по бумажке. Зачем? Преднамеренно порождали насмешки, издевки — и убеждения, что пора приводить к власти «молодых». 10 марта 1985 г. Черненко скончался. На заседании Политбюро Горбачев предоставил слово Чазову. Тот долго перечислял болезни и описывал состояние покойного. Присутствующих подводили к мысли, что на «преемственность» ориентироваться больше нельзя. За одним больным стариком второй, третий, власть превращается в посмешище. Зашла речь о выборе генерального секретаря, и Громыко назвал Горбачева. Считал, что он станет лучшим лидером партии и государства (и поведет к «разрядке», которую Громыко выпестовал, считал «своей» политикой). Позже он будет сокрушаться, что очень ошибся.

Но если бы не он, то кандидатуру Горбачева непременно должен был выдвинуть кто-то другой. Сейчас известны цифры, что к началу «перестройки» в руководящих эшелонах власти СССР было уже около 2200 агентов влияния Запада. Такие советники наверняка обрабатывали и настраивали не только Громыко, но и других членов Политбюро. Обращает на себя внимание любопытный факт. 11 марта, прямо в день избрания Горбачева, в Нью-Йорке вышла большим тиражом брошюра с его биографией. Ни один прежний генеральный секретарь такого не удостоился. Но стоит учесть и разницу во времени между Москвой и Нью-Йорком. Заседание, избравшее Горбачева, закончилось около 17.30. В Нью-Йорке было около 9.30. Чтобы брошюра в этот же день была выброшена на прилавки, ее требовалось напечатать заранее. Значит, американские издатели уже знали — советским генсеком станет Михаил Сергеевич.

Глава 8 Механизмы приводятся в действие

«Главный архитектор перестройки» А.Н. Яковлев вспоминал, что еще в 1985 г. предлагал Горбачеву программу по разрушению социализма в СССР. Но получил ответ: «Пока рано» [67]. Доверять всем свидетельствам Яковлева было бы опрометчиво. Однако в данном случае они соответствуют фактам. Начало правления Михаила Сергеевича, казалось бы, не предвещало крутых перемен. Он подчеркнуто продолжил традиции кремлевской верхушки, «коллегиальность» власти, обязательно согласовывал те или иные вопросы со «стариками». Высоко оценивал деятельность своих предшественников — Брежнева, Андропова, Черненко. Правда, заговорил о «застойных явлениях в экономике», но персонально с Брежневым это еще не связывалось.

В апреле 1985 г. на пленуме ЦК Горбачев выдвинул лозунг «ускорения». Это тоже не было новым, «ускорение» намечали еще Андропов и Черненко. Но теперь ставилась конкретная задача — рывок в области машиностроения. Темпы его развития намечались в 1,7 раза выше, чем во всей остальной промышленности. На машиностроение перебрасывалась львиная доля финансирования. Такие меры должны были за короткий срок улучшить благосостояние народа и уже к началу 1990-х вывести экономику на мировой уровень…