Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью - [138]

Казалось бы, из вежливости надо остановиться — мало ли, может быть, он просто дорогу спрашивает. Но инстинкт самосохранения сразу же одержал верх над рассудительностью.

— Нет, не хрен у меня спрашивать! — выкрикнула я и ринулась бежать. Бежала я со всех ног, но мне казалось, будто я стою как вкопанная. Боясь потерять драгоценные мгновения, я не оглядывалась назад. Расстояние казалось бесконечным, и у меня была единственная мысль — он догоняет, он догоняет, он догоняет. А я не успеваю.

Я взлетела вверх по лестнице и дрожащими руками вставила ключ в замок. У меня получилось! Здесь, за моими стальными дверями, я в безопасности. Сердце бешено билось, я не могла перевести дыхание.

Я подбежала к окну, посмотреть, здесь ли он еще. Нет, он исчез. Я позвонила своим безопасникам и рассказала, что произошло.

— Вам надо немедленно убираться оттуда, — ответили мне.

На следующий день я уехала. Я потеряла и работу, и дом — утратила почти все.

Но осталась жива.

Мы отмечаем день рождения Кора (2016)

Каждый год 18 августа мы собираемся в ресторане «Роял Сэн», чтобы отметить день рождения Кора. В этом ресторане он обедал последний раз в жизни. Два года назад через дорогу открылось новое кафе. Оно называется «Оружие». Кор оценил бы юмор. На месте, где прошли последние секунды его жизни, теперь веранда, битком набитая пьющими пиво посетителями. Лучшего мемориального сооружения для себя он бы и не придумал.

Незадолго до гибели он в одиннадцать утра достал из холодильника бутылку пива. В ответ на замечание Фрэнсис он отшутился — «До меня Фредди Хайнекен добрался».

Это действительно было так. Фредди Хайнекен действительно добрался до него, но не через сваренное им пиво, а через беды, связанные с выкупом, проклятыми пропавшими шестью миллионами, незаметно для него испортившими их отношения с Вимом. Они стали причиной первых двух покушений. И третьего, стоившего ему жизни. Это было проклятие, распространившееся на всех, прямо или косвенно имевших отношение к деньгам, уплаченным в качестве выкупа.

На Томаса ван дер Бийла, который признался, что раскопал тайник с выкупом, и поплатился жизнью отчасти и за это. На Виллема Эндстра, который договорился с Вимом, что запишет его чертовы казино на себя, и попавший в этой связи в сети, из которых не смог выпутаться живым. И на самого Вима — проклятие заставило его совершать дичайшие преступления.

Проклятие хайнекеновского выкупа легло на каждого из них.

* * *

Мы наблюдаем, как шумно веселятся два мужичка с пивными животами.

— С толстыми не соскучишься, говорил папа, — улыбнулась Фрэнсис.

— Да, а сам он все время пытался сбросить вес, — ответила Соня. — Помнишь, как он принимал эти таблетки для похудения? Считалось, что они жир сжигают, поэтому он позволял себе съесть пару лишних гамбургеров, а потом увеличивал дозу таблеток. Или начинал спортом заниматься как угорелый. В теннис играл со своим дружком Каем.

Каждый год мы вспоминаем одно и то же — ничего нового уже не появится.

— А помните, как в Зандворте? Они в теннис играли, а какая-то ревнивая баба нацарапала на машине Кая «это — ***», — говорю я.

— Ага, — подхватывает Соня. — Кай засмущался и не хотел на ней ехать, а Кор взял у него ключи, доцарапал после *** буквы Н и Я, и говорит: теперь — нет проблем!

— Ну за тебя, Кор! С днем рождения! — говорит Соня.

Мы поднимаем бокалы.

Вечная память!

Эпилог. Это же господин Хайнекен (1985/1973)

Однажды мы с Соней гуляли по улице П. К. Хоофстраат, и на другой стороне остановился черный лимузин. Из него вышли два качка, один из которых открыл дверь сидевшему на заднем сиденье пассажиру. Это был мужчина в темном пальто, и я узнала его.

— Сонь, это же Хайнекен! Вон там, только что из машины вышел. Смотри, вон он! — возбужденно затараторила я. — В ресторан «Сама Себо» заходит. Давай, пошли. Попросим прощения за то, что ребята с ним натворили. Он так близко, другой такой возможности не будет!

Я схватила ее за руку и потащила, но она не двинулась с места.

— Нет! — сказала она. — С ума сошла, мы же его напугаем. Телохранителей видела? Здоровые ребята, да они нас к нему и не подпустят, по стенке размажут. Нет, реально не стоит.

Я стояла рядом с ней, пытаясь издалека заглянуть внутрь старейшего индонезийского ресторана Амстердама. В свое время Вим и Кор бывали в нем регулярно. Пыталась разглядеть Хайнекена, но не могла.

— Но, Сонь, он же точно там, внутри. Мы обязаны сказать ему, как нам стыдно за то, что они сделали. Просто обязаны!

— Ас, я хочу. Но боюсь. Может, ему это и не надо. Не захочет он слушать наши извинения, — упиралась она.

Однажды я его уже видела. У нас дома, на улице Ээрсте Эгелантиерсдварстраат. В дверь позвонили, и я вышла в коридор верхнего этажа полюбопытствовать, кому это мама открывает дверь.

— Здравствуйте, господин Хайнекен, — поздоровалась мама.

Господин Хайнекен? Я задумалась. Это сам господин Хайнекен? На пороге стоял крупный мужчина в длинном пальто. Он остановился в прихожей и пожал маме руку. Так это он! Вот этот человек, истории о котором рассказывает отец. Этот человек был с нами всегда, поскольку отец говорил о нем постоянно. Этот человек играл в нашей семье очень важную роль, при том, что мы его в глаза не видели.