Предатели - [24]

   Подполковник в сердцах плюнул, он не понимал, для чего его услали в горы вместе с ротами батальона. Конечно, проще идти в боевых порядках и руководить на месте, не слушая "помогающих", "направляющих" и "дающих ценные указания". Но батальону нарезали задачи поротно. Здесь и командиры рот могли вполне справиться. Комбат сейчас нужен был в штабе группировки, чтобы просто разрешить ряд жизненно-важных вопросов боевого обеспечения своих же подразделений. Компетенции, да и честно говоря, наглости у начальника штаба батальона было маловато. Его просто задавливали "весом" вышестоящие начальники, а то и просто в упор не замечали, однако постоянно требуя сведений о местоположении рот и доклада о результатах.

   Перегудов надеялся только на то, что эту роту, которая сейчас преследовала боевиков, выпестовал он сам. В тяжелые времена для флота, когда в батальонах насчитывалось по пятьдесят процентов от штатной численности, а то и меньше, комбат всё-таки сумел "слепить" одну единственную боевую роту. Путем невероятных ухищрений в роту набрали матросов почти одного призыва, более-менее здоровых и разумных, не наркоманов и не пьяниц. Каких усилий стоило комбату не отвлекать эту единственную роту на всяческие хозяйственные и бизнес-работы, лучше умолчать. Боевой подготовке отдавали всё свободное время. А когда началась "заварушка" в своевольной и "самостийной" Ичкерии, батальоны в предчувствии скорой отправки начали доукомплектовывать матросиками с кораблей и береговых частей и срочно, по-боевому слаживаться, многие отцы-командиры схватились за голову. Было, однако, поздно. Хотя, как и положено всем "чёрным дьяволам", на всех флотах дух был неимоверно высок, боевая и физическая подготовка иногда была не на уровне, а иногда просто ни к чёрту...

   Перегудов проснулся в шесть утра, вылез из землянки, прошёлся по позициям, вышел на наблюдательный пункт, взял у дозорного матроса бинокль и начал обозревать местность. Занимался серенький невзрачный денёк.

   Часов в девять комбат связался со второй ротой, вышедшей в свой район и приступившей к оборудованию взводных и ротных опорных пунктов, принял доклады. После сеанса связи с группировкой настроение, как обычно, ухудшилось: "верхний штаб" требовал докладов о результатах, мельком спросили о состоянии дел в роте у Булыги, выругали за отсутствие связи с подчинённым подразделением и отключились. Подполковник выругался нецензурно, поставил задачу связисту выйти на связь с батальоном, принять от них разведсводку и уточнить состояние дел. Если будет что-то важное, и потребуется присутствие комбата, послать за ним вестового на ротный наблюдательный пункт.

   Через полчаса к комбату, рассматривавшему окрестности в бинокль, скромно подошёл матрос-связист и, кашлянув, протянул тетрадный лист, исписанный ровным круглым почерком.

   - Товарищ подполковник, вот с батальона передали по поводу " Малыша". Наша КШМка ещё на связи, ждут ваших распоряжений...

  Комбат выхватил лист и впился глазами в текст.

  " Здравствуй "Барин", докладывает тебе твой крепостной мужичонка по прозвищу "Малыш". В первых строках докладываю, связь мы дали через друзей наших злобных "Рексов" и далее через них надеемся работать. Супостат в количестве под четыреста рыл, среди коих множество арапов, собою здоровых и бородатых, находится в координатах Х=...,У=.... Круглая лощина, с воздуха обнаружить, скорее всего, невозможно, вне досягаемости нашей артиллерии. Оборудовал огневые позиции в районах... (может быть, неточно, так как уже за координатами наших листов карты). Противник нашего присутствия не обнаружил. Своими силами сдерживать смогу в течение двух-трёх суток при экономном расходе б.п. Если подкинете патронов, мин, да пожрать чего-нибудь, продержимся поболе. Надеюсь на вашу бескорыстную помощь и участие. На сём целую в щёчки, ваш "Малыш Бу". Извините за высокий штиль, был напуган... (кстати, связисты спецназа, передававшие и принимавшие данную радиограмму, ни разу даже не улыбнулись, шифровки они ведь разные бывают).

  - Бляяяя, Булыга, вернешься, яйца оторву, если тебе их раньше арапы не оторвут, - взревел Алексей Николаевич и ринулся к радиостанции.

   Боевое охранение боевиков, не торопясь, собиралось. Два рослых бородатых араба аккуратно упаковали рюкзаки, помогли друг другу закинуть их на плечи. Чеченцы сходили к выставленным минам, проверили, снимать не стали. Старший дозора, один из арабов, достал "Моторолу", переговорил с амиром и махнул рукой. В несколько минут замаскировали следы своего пребывания. Один из чеченцев подошел к тропинке на краю обрыва, сделал пару шагов вниз и стал разглядывать полянку и еле видневшиеся домики. Возле рубленых избушек выстраивались боевики, отрядные амиры считали личный состав, давали указания, обычная предпоходная суета. В строну выхода к руслу ручья отправилась головная пятёрка, которая на переходе будет выполнять функцию дозора и "торпед". Проверяли связь, амиры начали совещаться между собой что-то чертили на земле, разворачивали свои карты.

   Из-под крон деревьев выехал "Камаз" с крашенным в камуфлированные цвета кунгом. В него начали загружать раненных в предыдущем боестолкновении боевиков, какие-то ящики. В кабину помимо водителя залез какой-то мужик с седой бородой, в американском камуфляже и микроскопической тюбетейке на затылке. Вылез, постоял на подножке, проконтролировал загрузку последних раненых, выставил руку с коротышом АКС-У, потряс автоматом, что-то гортанно крикнул. Множество боевиков довольно заржали и начали тоже кричать в ответ.