Предатели - [2]

Вера Андреевна никогда не приезжает к нам в гости. Мы к ним сами ездим каждое лето — двое суток в поезде с привычно неработающим кондиционером через степи и пустыни. Приехав, гуляем, общаемся с остальной родней. А Вера Андреевна обычно бывает на работе.

Конечно, она мне бабушка. Но почему тогда путает мое имя, называя в телефонном разговоре с мамой Катенькой? А я — Таня. Та-ня-я! Мама каждый раз злится, потом рвет и мечет, потом плачет, говоря, что ведь помнит же Вера Андреевна все сложные казахские фамилии-имена-отчества своих недропользователей и даже номера их участков. Неужели трудно заучить, как внучку зовут? Но это она нам жалуется. С Верой Андреевной таким тоном не поговоришь.

Отведя душу, мама косится на иконы, крестится и объясняет, что мы слишком далеко живем, редко видимся, а у Веры Андреевны много своих дел, и не надо обижаться, а надо уважать родителей, и в Заповедях о том сказано: «Чти отца и мать…». А потом не удерживается и ехидно добавляет: «А уж что отец и мать наворотили, то пусть сами и расхлебывают». И идет продолжать рыдать, теперь уже в ванную, запершись… А с чего так убиваться? «Дела давно минувших дней». Мы-то ее любим.

И еще раз — да ну их всех! Теперь мама вдруг взялась вспоминать счастливое детство в поселке при настоящем папе. Глазоньки сияют, никого не слышит, рассказывает. Только и я ее не слушаю. Голова своим занята.

Глава 2

Сегодня я опять ему ничего не сказала. Подруги ждут пять месяцев. Пять! Честно делала три попытки. Начать решилась в M-Агенте с мобильного. Спать пора, я, как всегда, с головой под одеялом, пишу:

«Слышь? Спросить хочу — очень важное…»

«Важное? О!!!»

«Да. Но… только не пойми меня превратно…»

«О… Что же ты хочешь узнать, дорогая?» (Так и пишет мне — «дорогая».)

«А ты действительно готов это услышать?»

«Ну, говори же скорее!»

«Не знаю, как и начать…»

«Говори, я все пойму!»

«Обещаешь?»

«Да!!!»

«Ну ладно. Эта… слышь… А у тебя тонкая проволока есть? Мне для бегемотов надо очень».

Ну, и кто я после этого? Считай, повезло, что меня вообще не послали куда подальше. Хуже всего, что во второй раз было почти то же. А позавчера, когда он все-таки позвонил, и мы поехали смотреть новый репзал, а обратно, как крутые, ехали в такси, то было уже темно, мелькали фонари — ну все прямо как в кино! По радио передавали романтические ретро-песни, а нахальный диджей ничего лучше не придумал, как посоветовать — самое, мол, время для признаний в любви… Но только какое признание, — чисто технически? Ведь сел этот придурок рядом с водителем, а меня усадил сзади.

Приехали, вышли, прощаемся, я опять за свое — вот, давно хочу сказать… мне нравится один человек, и вот я хотела тебя спросить… И тут — такая пауза лирическая, он меня обнимает на прощанье, а я из последних сил, но все-таки успеваю прикусить язык и не брякаю: «Так вот, хотела узнать: как думаешь, если ресницы обстричь наголо, они отрастут когда-нибудь?» Сдержалась! Промолчала!

Но и он не стал дожидаться моего вопроса. Проявил незаинтересованность. Обнял, попрощался и быстренько ускакал. Наверное, обо всем догадался и, надеюсь, смутился. Вот такая я дура.

Хуже нет — признаваться друзьям в любви.

Так что завтра идем со Светкой в кино, и поговорить нам будет много о чем. Эх…

Но перед сном я все же зашла «ВКонтакте» к очень крутому челу. Ему уже 22, и он живет в Харькове. Неделю назад предложила ему дружбу, а он взял и согласился! А друзей у него очень, очень много. И это не боты. У него в друзьях даже Стас Давыдов есть из «This is хорошо», представляете? Реально крутой чел. Зовет меня «Крошка-картошка» — мило-то как, а? Пишу, мол, такая ситуация…

Он отвечает: «Самка не должна быть активной».

«Так сколько же мучиться? Лучше уж правду узнать».

Он пишет: «А самец-то хоть ничего? Борода есть?»

«Есть», — пишу.

То есть вроде бы что-то там растет. Но не в бороде счастье. У Лёши длинная шея, очень длинная. И есть кадык.

А ведь было время, когда предмет моих чувств казался мне уродом. Мама тогда еще спорила: «Да ничего, нормальный мальчик, даже симпатичный». Прошло три года. И такой поворот…

Он меня сам в группу позвал, когда место бас-гитариста освободилось. Стали репетировать, общаться. Оказалось, живем рядом.

Гуляем, я ему говорю, что у него шея классная, а он мне отвечает, что голова у меня идеальной формы. А сколько в свое время он мне намеков кидал! А я все как попугай: «Ну почему, почему Антон меня бросил!» Он меня утешал, обзывал Антона уродцем. А еще мы ходили к школе очередную Лёшину подружку встречать. То есть туда шли вместе, а обратно он уже с этой своей Аней шел, а я сама добиралась. Та его подружка была почему-то похожа на сантехника. И вкусы у человека! Но тогда мне было все равно.

Потом мы решили пожениться. По-дружески. Я его бью кулаком в плечо (а удар у меня нехилый), говорю: «Эй ты, давай поженимся! Я вот в Питер после школы поеду учиться, ты — в этот… Новороссийск, да?» — «Новосибирск!» — «А, вот-вот. Кстати, это с Питером рядом?» — «Не помню, надо посмотреть». «Замуж, — говорю, — сейчас трудно выйти, все так считают, а у нас уже все будет гарантировано. И потом — мы же друг друга не любим, поэтому не будем ругаться и ревновать. Хорошо же?» Договорились. Поставили себе статусы «ВКонтакте» «женат» — «замужем». И тут же рейтинг стал падать. И у него. И у меня. Неделю держались, но поменяли на «свободен» — «свободна». Рейтинг подрос.