Предатели - [38]

— Спокойно, Эрик, — услышал я за спиной голос, который сразу же узнал. Это Фрэнсис, он же Билл Менандер. — Теперь вы смотрите прямо, если не хотите получить дырку в черепе. Вы проверьте свое снадобье, которым угощали меня: я проспал всего час с четвертью.

— Передам медикам, — пообещал я. — Что будем делать сейчас?

— Медленно, не торопясь, передайте мне свою пушку.

— Прошу, — я подал револьвер, который Фрэнсис тут же забрал. — А теперь?

Не успел он ответить, как кто-то подбежал к машине.

— О`кей, Билл, — услышал я незнакомый мужской голос. — Я разобрался с канакой. С ним порядок. Он без сознания.

— Надолго?

— Надолго. Давай убираться отсюда, пока Пресман не заявился к своему крутому приятелю. Давай, шевелись. Эй, кому говорят.

Говорили мне, и я зашевелился. У меня, конечно, было про запас несколько впечатляющих ответов, но большинство из них приводит к тому, что ваш собеседник оказывается мертвым. Отбирать револьвер у человека — занятие, мягко говоря, рискованное. Отбирать его и оставлять оппонента целым и невредимым — занятие, имеющее смысл, только если у вас есть одна-две запасных жизни. Сложившаяся ситуация обещала любопытные повороты. Мне хотелось спокойно исследовать эти варианты и не разыгрывать из себя лихого киногероя.

Я послушно уселся справа от водителя, чувствуя затылком револьверный ствол. Неизвестный мне молодой человек сел за руль, и мы спустились с холма, на котором раскинулся отель, а потом покатили по шоссе в южном направлении.

— Что такое канака? — осведомился я. Водитель бросил на меня недовольный взгляд, словно собираясь попросить меня заткнуться, но Фрэнсис подал голос с заднего сиденья.

— Это в общем-то означает “человек”, точнее, “туземец”. Джек Лондон когда-то написал рассказ под названием “Прибой Канака”. Там рассказывалось о могучем прибое канака, с которым могли справляться только туземцы — в отличие от прибоя малахини, ерунда для белых туристов. Когда-то это было гордое слово, канака. Но нынче его употребляют в пренебрежительном смысле. В общем надо быть осторожнее с этим словом. Например, Рог вряд ли посмел бы назвать канакой мистера Глори в глаза, верно я говорю?

— Иди к черту, — отозвался шофер. — Плевать я хотел на этого туземца. Если бы ты видел, как я с ним разобрался. Он и опомниться не успел...

— Мистер Глори? — переспросил я. — Это бронзовый спортсмен в “джипе”?

— Вообще-то его зовут Джимми Ханохано, — сказал Фрэнсис. — Он считает себя потомком королей...

— Подумаешь, — фыркнул шофер. — Ну и что с того?

— Ханохано по-гавайски означает честь или слава, — продолжал Фрэнсис. — Поэтому он именовал себя мистер Глори в своем оркестрике. Мистер Глори и его Короли Прибоя. Он и сейчас иногда поет и играет на гитаре в барах, а также занимается любовью с туристками. Они от него все млеют. Иногда у него неплохо получаются старинные местные штучки, но это зависит от настроения. Только не дай Бог попасться ему, когда он пьян и в руке у него битая бутылка.

— Да заткнись ты, — буркнул Рог. — Хватит его рекламировать. Не такой уж он крутой.

— Надеюсь, ты его надолго вывел из строя. Он из тех, с кем бы я не хотел столкнуться один на один. Ну, и с Пресманом тоже. Этому крючконосому распорядиться, чтобы нас укокошили, все равно что яичницу на завтрак заказать.

— Может, он уже так и поступил. Он или Монах... Вот кто меня пугает. Одни голубые глаза чего стоят... Погоди, можно и свернуть, пожалуй, хватит ехать по шоссе...

При повороте фары высветили красочный щит местного туристского бюро. Такие щиты указывают на разные достопримечательности. Затем машина стала переваливаться с кочки на ухаб. Мы виляли среди мескитовых деревьев... виноват, среди киаве. Затем дорога нырнула в заросли сахарного тростника, казавшиеся в темноте бесконечными. Справа и слева от машины в свете фар возникали и убегали высокие зеленые стебли. Наконец мы доехали до какого-то подобия каньона, уходившего к высоким горам. Рог остановил машину за укрытием в виде скалы, выключил фары и вырубил мотор. Воцарилась тишина. Потом Фрэнсис похлопал меня по плечу.

— Вот ваш револьвер, мистер Хелм, — сказал он, протягивая его рукояткой вперед.

Я испытал нечто вроде испуга. Я уже говорил, что мы давно разуверились в человечестве и не верим в Санта-Клауса. Существует немало грязных трюков, и начинаются они именно с того, что пленнику возвращают его оружие. Но не успел я взять револьвер, как Рог протянул руку и выхватил его у Фрэнсиса.

— У тебя совсем шарики за ролики закатились? — свирепо спросил он.

— Нам нужна его помощь, — ответил Фрэнсис. — Кроме как к нему, нам не к кому обратиться. А кто будет помогать под дулом револьвера? Верни ему пушку. — Затем он обратился ко мне: — Извините за такой арест, но нам нужно было поговорить с вами, а вы находились под надзором. У нас не было иного пути... Верни ему пушку, Рог...

— Не кипятись. Сначала давай послушаем, чем он сможет нам помочь, а потом уж будем раздавать оружие. Спроси его насчет Джилл.

— Что вас интересует? — спросил я.

— Нас беспокоит вот что, — начал Фрэнсис. — Дело в том, мистер Хелм, что у вас утром было с ней нечто вроде свидания. Она собиралась вам рассказать... — Он замолчал.