Предатель - [2]

За такой вот костюмчик, пусть даже и с «дефектом», светит тысячи две баксов. Особенно за архипелагом, что чуть левее пиратских островов. Если быть откровенным перед собой: вскрыл бы протухшего мертвеца и гниющие останки не помеха, но свежачок разделывать малость поэстетичней будет.

Капитан задумчиво потер подбородок, вглядываясь в костюм мертвеца. Материал, нисколько не похожий ни на триламинат, ни на неопрен. Слишком пористая структура. К тому же, множественные клапаны не позволяли отнести гидрокостюм ни к одной фирме, специализирующейся на их производстве.

Мертвец лежал на спине, неловко подогнув левую руку. Его глаза были закрыты. Парень лет двадцати пяти, утонул недавно. Сутки, максимум двое тело скиталось по морским просторам, пока его не прибило к левому борту «Санта Клауса». На белом, породистом, скуластом лице блестели капли воды. Между бровей белела тонкая нить шрама. Плотно сжатый рот наводил на мысли об упрямстве, свойственном покойничку при жизни. Казалось, что перед посмертной маской непокорности отступила сама старуха с косой.

Горбач стоял рядом с капитаном, в нетерпении потирая костистые руки. В его прищуренных глазах мелькали цифры. Первым не выдержал капитан – присел на корточки и дотронулся до чудо-костюма. Странная на ощупь ткань легко сжималась. Но стоило отпустить, как мгновенно принимала прежнее состояние. Рядом восхищенно цокнул языком старпом.

– Ладно, насмотримся еще, – капитан поднялся. – Гребень, раздевай. Труп за борт.

Парень кивнул. Присел и без усилий сдернул с трупа капюшон, обнажив коротко стриженые русые волосы. Потом попытался перевернуть мертвеца на бок – ему показалось, что именно там находится молния, так как ничего похожего ни на груди, ни на спине не наблюдалось. В тот момент, когда утопленник переваливался на бок, все и случилось.

Позже, оценивая события, капитан так и не смог восстановить полную картину. Не было прелюдий – открытого рта, судорожно хватающего воздух, широко распахнутых глаз в стремлении осознать себя там, где находися. А была стремительная волна блеснувшего на солнце гидрокостюма, хлестнувшая вверх. И в ту же секунду захрипел Гребень, чье горло оказалось зажато в железные тиски.

2

Дыба – старинный вид казни, применяемый на Руси к простолюдинам, покушавшимся на жизнь господина. Приговоренному связывали руки и подвешивали на столбе так, чтобы под тяжестью тела конечности вывернулись из суставов. В таком состоянии оставляли долго и мучительно умирать.

Тьма.

Не только снаружи – внутри. Она обступила со всех сторон, расчленила сознание на тысячи отдельных фрагментов. Тело парило в невесомости. Человек не знал, где находится. Не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он погрузился в небытие до того момента, как он сумел отделить себя, живого, от смерти.

Боль.

Она никуда не делать, лишь слегка сдала позиции. Человек чувствовал, что она засела в нем – цепной собакой ждала команды «фас», затаившись где-то в районе груди.

Грубый толчок в спину заставил человека очнуться. Вместе с болью, что пронзила грудь, пришло четкое осознание цели. Той, что бесцеремонно выдернула человека из небытия. Он открыл глаза, мгновенно приняв мир, что прятался в темноте: выскобленные доски палубы, спасательный круг с надписью «Санта Клаус», подвешенный к низкому борту, и высокого, сутулого мужчину, застывшего с открытым ртом. Но не он был целью несостоявшегося утопленника.

Тот, кто толкнул человека в спину, не успел убрать руку. Завершая движение, дайвер перекатился и с разворота вцепился рукой в беззащитное, тонкое горло парня. Молодой человек не успел осознать грозившую ему опасность. На юношеском лице, щедро усыпанном веснушками, таяло выражение досады. Спустя мгновенье, уже почуяв на шее стальной захват, он попробовал отшатнуться, цепкими пальцами стараясь разжать тиски. Однако оживший мертвец, обладавший недюжинной силой, вскочил на ноги, вздернув перед собой в качестве щита слабо сопротивляющееся тело.

Превозмогая острую боль, прошившую грудь насквозь, человек стоял, широко расставив ноги, привалившись спиной к борту. Справа, широко открыв глаза, бледный как полотно, рядом с сутулым мужчиной, так и не успевшим закрыть от изумления рот, возвышался седовласый грузный старик. Возле палубной надстройки застыли еще двое: широкоплечий блондин и парень с лицом, изъеденным оспой.

Заложник, которого держал за горло дайвер, не сопротивлялся. Парень шумно дышал, боясь дернуться лишний раз.

Дайвера остановило не чувство жалости к матросу и даже не черный глаз дрожащего в руках грузного мужчины пистолета, который мысленно определился как «ГШ-18», серьезное оружие – безупречный аргумент в любом споре. Человека остановил неподдельный ужас, застывший в четырех парах нацеленных на него глаз. Вывод напрашивался однозначный – причиной того страха, что заставлял ствол в руках седовласого ходить ходуном, а рябого пятиться вдоль палубной надстройки – был он сам, прикрывающийся телом дрожащего парня.

– Эй, – вдруг скрипучим голосом сказал сутулый и сделал шаг вперед.

– Стой на месте, – еле слышно произнес дайвер, проталкивая слова сквозь сухие, болезненно сжатые связки.