Преданный враг - [8]

Обхватив себя руками за плечи, Оля мерила шагами тесную комнатку. Ее бил озноб – не от сквозняков, гулявших по даче, а от чудовищного нервного напряжения, никак не оставлявшего ее. «Что дальше?» – вот вопрос, на который она лихорадочно искала ответ. Как им жить дальше? Сделать вид, что все страхи позади, жить, как прежде, и каждый день ждать следующего покушения, изводя себя одной-единственной мыслью – а вдруг на этот раз оно окажется успешным? Провожать Сашу утром, целовать его и думать при этом – а вернется ли он вечером домой, не прощальный ли это поцелуй? Вздрагивать от каждого телефонного звонка, опасаться любого встречного незнакомца? Боже, да разве о такой жизни она мечтала?! Да и можно ли назвать это жизнью?!

А ведь она давно ждала чего-то подобного. Подсознательно понимая, что за все рано или поздно приходится платить, она не раз заводила с мужем разговоры о том, что ему давно пора переходить к другой, более спокойной жизни. И он обещал ей это! Обещал тихую и мирную жизнь легального бизнесмена, и, похоже, сам верил в то, что вскоре так оно и будет!

«Нет, не будет этого никогда!» – вдруг поняла Ольга.

Никогда жизнь Белова не будет тихой и мирной, потому что вся его жизнь – это сплошная ходьба по перилам моста! Без этого он просто не может. С мальчишеским упрямством он снова и снова лезет на них, не понимая, что тем самым тащит за собой всех тех, кто его любит!

Черт дернул ее влюбиться в этого бандюка! И какой же наивной дурой она была, когда свято верила в то, что под ее благотворным влиянием он изменится, что порвет с друзьями, что вырвется из бандитского круга!

Оля уже понимала, что настала пора что-то резко менять, но решиться на крайние меры она пока не могла. В тягостных раздумьях она продолжала ходить по комнате.

Сквозь пустой дверной проем она заглянула в соседнее помещение, служившее, видимо, кухней. Макс сосредоточенно ковырял отверткой старенькую электроплитку. При этом Олин телохранитель имел настолько обыденно-домашний вид, что, глядя на него, невозможно было даже представить, что всего несколько часов назад он убил двоих человек. Двое других охранников, вызванные Максом на дачу, сидели за столом и чистили картошку.

– Вот попали – мама, не горюй! – с досадой покачал бритой головой один из них. – Из еды в доме одна картошка!

– А ведь мимо магазина ехали… – озабоченно поддакнул ему второй.

– Да, кстати, Олег, – Макс повернулся к тому, что был постарше, – завтра с утра я останусь с Олей, а ты сгоняешь на рынок и купишь там все по полной программе…

В другой ситуации и в другом настроении Оля наверняка оценила бы несомненный комизм этой идиллической картины – бритоголовые мордовороты с пудовыми кулаками в роли кротких и прилежных домохозяек. Но сегодня ей было совсем не до смеха. Наоборот, вид этих старательных туповатых физиономий был ей отвратителен. Так и не зайдя на кухню, она вернулась к сыну.

У Макса зазвонил мобильник. Ольга слышала, как он негромко ответил:

– Да… На месте. Даю… – Макс появился на пороге и протянул ей телефон. – Оля, извини, это Саша…

– Слушаю, – стараясь говорить ровно, без эмоций, произнесла она.

– Оль, ты уж потерпи, моя хорошая, – раздался в трубке озабоченный голос Саши. – Мне придется здесь поторчать, пока я определюсь, что к чему…

– Хорошо, – бесцветным голосом ответила Оля.

– Отключи свою трубу – не забудь. И сама с нее не звони, – проинструктировал ее муж. – Если что срочное – скажи Максу, он знает, как со мной связаться.

– Хорошо, – повторила она.

Белова насторожил подчеркнуто безучастный голос жены. Он понимал, что виноват перед нею, и ожидал от нее справедливых упреков, взрыва негодования, может быть, даже слез… Такой странный тон оказался для него абсолютной неожиданностью.

– Я люблю тебя, маленькая моя, – произнес он как можно нежнее.

– Я знаю, – сказала она так, словно он сообщил ей, что сегодня – четверг.

Помолчав, Саша вздохнул и виновато спросил:

– Оль, ты в порядке?

– В полном порядке.

– А Ванька?

– В полнейшем, – все так же ровно ответила она и тут же нажала кнопку отбоя. Продолжать разговор с мужем дальше она не могла: боялась сорваться – накричать или разрыдаться.

Оля вернула телефон Максу, села на диван к сыну и вдруг, уронив голову на сцепленные руки, чуть слышно простонала:

– Господи, ведь это никогда, никогда, никогда не кончится!

* * * * *

В совершенной растерянности Белов опустил руку с трубкой на диван. Напротив него сидел голый по пояс Фил и пытался здоровой правой рукой (перебинтованная левая висела на перевязи) выковырять с помощью отвертки расплющенные пули из пластины раскуроченного бронежилета. Короткие гудки из трубки в руке Белова привлекли его внимание.

– Что, психует? – кивнул на трубку он.

– Так… – неопределенно ответил Саша.

– Понятно… Баба есть баба, что с нее взять? – улыбнулся Фил. – Сань, а с чего, вообще, такой кипиш: всем на дно, мобилу отключить, никому не звонить?

Саша, не глядя, протянул руку назад и положил трубку на стоящий на табуретке аппарат.

– Есть маза, что ноги у этого дела с Лубянки растут, – неохотно объяснил он.

– С Лубянки?! – поднял голову Фил. – Я ж тебе говорил про «Белую стрелу», а ты смеялся!