Преданное сердце - [93]

— Хэмилтон, ты не спишь?

— Сплю.

— Можно я к тебе залезу?

— Если хочешь.

Раздался шорох сбрасываемого пеньюара, одеяло сдвинулось в сторону — и вот уже Сара Луиза уютно прижалась ко мне.

— Мне стало одной скучно, — сказала она.

— Неужели?

— А вообще-то я страшно тебя хочу.

На ней была короткая ночная рубашка, которая тоже полетела на пол.

— Видишь, как я тебя хочу?

— Не уверен.

— Тогда почему же я все это делала? Ты что, забыл? Позавчера в машине? Вчера в беседке? И почему тогда я пришла сейчас?

— Не уверен.

— Ну как мне тебя убедить?

Тут, движимая внезапной идеей, она схватила мою руку и засунула ее себе между ног. Там было так влажно и скользко, что сперва даже показалось, будто это вазелин.

— Ну, теперь видишь, что я не обманываю?

— Возможно.

— Неужели ты совсем меня не хочешь?

Желая посмотреть, хочу я ее или нет, Сара Луиза протянула руку к моему пенису, который, разумеется, был тверд.

— Ты хочешь — хочешь, как и я, — сказала она. — Ах, Хэмилтон, что нам делать?

Более легкого вопроса мне еще не задавали. Не долго думая, я попытался залезть на Сару Луизу, но тут она как бы застыла.

— Нет, Хэмилтон, только не это.

— Но ты ведь говоришь, что хочешь меня.

— Да, но не так. Пока не так. Я все еще невинна, Хэмилтон, и хочу выйти замуж невинной.

Я бессильно откинулся на подушку.

— Хэмилтон, я думала, ты знаешь. Ты что, расстроился?

— Твои поступки — это твое личное дело.

— Ну вот, расстроился.

— Я в отчаянии.

— Ты думал, мы будем заниматься любовью?

— Такая мысль приходила мне в голову.

— Неужели ты не знал, что я еще невинна?

— Я как-то об этом не думал. Честно говоря, после твоего романа с Фредом я в этом сомневался.

— Хэмилтон, за кого ты меня принимаешь?

— Что значит — "принимаешь"?

— Ты действительно считаешь, что я могла бы опуститься до того, чтобы отдаться Фреду?

— Ну, между вами были близкие отношения. Он тебе нравился. А люди нередко занимаются любовью.

— Только не я. И среди моих знакомых нет ни одной приличной девушки, которая бы этим занималась. Возможно, там, откуда ты приехал, люди живут по-другому, но мы пока что следуем принципам.

— А зачем?

— Затем, что именно это отличает приличных людей от подонков.

Мы помолчали.

— Извини, если я тебя обидела, — сказала наконец Сара Луиза.

— Ничего страшного.

— Не стоило мне приходить. Просто хотелось побыть рядом с тобой.

— Благодарю.

— И еще я хотела, чтобы ты знал, какие у меня к тебе сильные чувства. Чтобы ты знал, что тот, за кого я выйду замуж, получит в жены настоящую женщину и даже больше.

— Послушай, если ты думаешь о браке…

— Не бойся, это не предложение.

Чтобы прекратить неприятный для себя разговор, она снова потянулась к моему пенису, но в нем, увы, уже не было прежней стойкости. Тут я собрался наконец рассказать Саре Луизе о своих планах, но она вдруг сползла под одеяло вниз и начала стягивать с меня трусы. Я не стал ей мешать и потом, когда она принялась за работу. Неужели Фред научил ее всему этому или, может, она сама придумывала по ходу дела? Она то лизала мне яйца, то ласкала член пальцами и губами, то проводила языком по моим бедрам. Словом, трудилась на совесть, и все кончилось так же, как и в прошлые два вечера. Когда Сара Луиза вытирала меня салфеткой, я подумал, что тоже должен сделать ей приятное, и, хотя ощущал смертельную слабость, тоже полез вниз под одеяло.

— Ты что, с ума сошел? — воскликнула Сара Луиза. — За кого ты меня принимаешь? — И, крепко сжав ноги, отпихнула меня. — Не знаю, как там в Европе, но у нас ни одной приличной девушке и в голову не может прийти позволить такое!

К этому времени я уже начал понимать, что ее моральные принципы для меня непостижимы, что они основаны не на логике, а на сиюминутной прихоти. Если она может делать это со мной, то почему мне нельзя делать это с ней? Я уже готов был спросить, но тут Сара Луиза снова заговорила:

— Опять я тебя обидела. Прости. Все у меня выходит не так, как надо. Зачем, зачем я только пришла? — И она всхлипнула.

— Ты вовсе меня не обидела. Я рад, что ты пришла. Но мне нужно тебе кое-что сказать.

— Какой же ты жестокий! Ты же видишь, как мне плохо. Зачем же делать еще хуже? Разве ты не джентльмен?

— Не знаю.

— Ты так переменился в этой своей Европе. Ты стал холодным и циничным. Где тот Хэмилтон, которого я когда-то знала, который обнимал меня и говорил: "Не плачь, Сара Луиза, все будет в порядке"?

Она жалобно потянулась ко мне, с глазами, полными слез. Если ее сейчас не успокоить, подумал я, она наверняка заревет и перебудит весь дом. Я обнял ее и принялся ласково поглаживать, ощущая, как моя Майка становится мокрой от ее слез. Порой казалось, что Сара Луиза вот-вот возьмет себя в руки, но всякий раз она снова разражалась рыданиями. Наконец она взглянула на меня все еще полными слез глазами и сказала:

— Значит, я по-прежнему тебе дорога?

— Да, но я все-таки должен тебе кое-что сказать.

— Нет-нет, не надо, а то все испортишь. — И Сара Луиза приложила мне пальчик к губам. — Не заставляй меня жалеть о том, что я пришла. Я хочу просто помнить, что все еще дорога тебе, что ты прежний Хэмилтон.

С этими словами она взбила подушку, устроила мою голову на ней поудобнее и поцеловала меня в лоб. Я попытался что-то сказать, но Сара Луиза ответила "Ш-ш!", раздался шелест надеваемых ночной рубашки и пеньюара, шорох шагов по ковру и звук осторожно открываемой и закрываемой двери. Я лежал, отчаянно досадуя, будучи уверен, что не смогу уснуть, однако выпитое за ужином и забота, проявленная Сарой Луизой, оказали магическое действие, и очнулся я уже утром.