Преданное сердце - [2]

По ходу беседы мой паренек начинает открываться. Родом он из Франкфурта-на-Одере, в армии — полгода, уже давно решил при случае перейти на западную сторону. Сержант в Эберсвальде донимал его как мог, ему осточертело убирать казарму, когда другие шли в увольнение. Три дня назад его отправили в караул в Восточный Берлин, он улизнул от остальных, перешел в Западный Берлин (все это происходило за пять лет до постройки стены, и восточные немцы толпами бежали на Запад) и очутился в лагере беженцев в Мариенфельде. Я спрашиваю про его впечатления от Западного Берлина, он отвечает то же, что и все остальные: "Der Untershied ist wie Tag und Nacht" — будто попал из ночи в день. У него есть дядя и тетя, попавшие в Западную Германию сразу после войны. Сейчас они в Дюссельдорфе, живут обеспеченно, они помогут ему встать на ноги. Отец велел ему перебраться к ним, если удастся.

Паренек пьет уже вторую бутылку пива и курит четвертую сигарету — пора приступать к делу. Я расстилаю на столе карту Эберсвальде, и мы начинаем ее изучать. Сперва я спрашиваю о том, что нам уже известно: где находится казарма, где стрельбище, где они проходили боевую подготовку? Он отвечает правду, и мы переходим к оружию и снаряжению. Материальная часть у них обычная, советская, модели устаревшие. Только что получили партию девятимиллиметровых автоматических пистолетов, поговаривают о том, что скоро поступят грузовики марки «Победа». Мы переходим к офицерам его части, и выясняется, что большинство из них — вновь прибывшие. Источник сообщает о них, что помнит: возраст, рост, вес, характер. Похоже, недавно произошла чистка. Причина? Источник подробно рассказывает о том, что случилось два месяца назад. Несколько солдат вернулись в казарму, напившись пива, достали свое оружие и начали угрожать дежурному офицеру. Тот позвал на помощь трезвых солдат, произошла небольшая перестрелка. Ранен никто не был, и вообще неясно, из-за чего весь сыр-бор загорелся. Источник считает, что все это политика, что ребята устали от идеологической накачки. Вероятно, он сочинил все это специально для меня, но я все равно вставлю его рассказ в свой отчет — в Гейдельберге разберутся. Первыми, кого убрали из части после ЧП, были политработники и командир роты, их заменили парой офицеров, обучавшихся у русских, в Казахстане. Зачинщики были посажены на несколько недель под арест, тем все и кончилось. Я делаю вид, будто не понял кое-какие малоправдоподобные детали, но источник держится за свою версию и повторяет ее слово в слово. Либо он хорошо все выучил, либо говорит правду. Под конец я задаю несколько стандартных вопросов. Что он в последнее время видел из вооружения советской армии? Источник вспоминает, что видел танковые колонны. Да-да, появляется все больше танков Т-54. От Т-34 их можно отличить по 100-миллиметровым орудиям и круглым орудийным башням.

Что ж, похоже, это все, да и обедать уже пора. Прощаясь с источником, я испытываю смешанные чувства. С одной стороны, я сделал все, что мог, а это не так уж плохо: в Гейдельберге говорят, что им нравится моя работа, что большая часть сведений о восточногерманской армии идет из нашего «дома», а два раза я и сам обнаружил в "Нью-Йорк Таймс" кое-что из того, что мне удалось выведать. С другой стороны, мы все, за исключением наших двух немцев, как разведчики — полный нуль, и сами это хорошо понимаем.

В обед мы едем кутить в Американский клуб. Мы — это четыре следователя-американца, наш черный сержант (в то время мы говорили «негр»: назвав сержанта «черный», можно было нарваться на драку) и мистер Суесс, наш штатский начальник. Для нас это единственная возможность соприкоснуться с Америкой, и мы ведем себя, как туристы: заказываем гамбургеры и чили, коктейли и портер. За столом Эд Остин из Стэнфорда рассказывает содержание нового фильма о Либерейсе,[2] который он только что посмотрел. Судя по всему, это ужасная гадость. Когда официант в картине спросил: "А на десерт — не угодно ли клубнички?", солдаты, заполнившие зал, смеялись до упаду. А потом, когда кто-то на экране произнес слово «Liebestraum» и Либерейс сказал: "Это значит "тоска по любви", другой персонаж воскликнул: "Ах, так вы говорите по-немецки?" Публика гоготала.

Мистер Суесс — эмигрант из Вены, прошедший долгий путь на американской государственной службе. Когда к власти в Венгрии пришли коммунисты, он вел допросы в Зальцбурге, и однажды ему попался беженец из Будапешта. Суесс решил, что подробное описание Будапешта должно привлечь внимание начальства. Он достал путеводитель по городу, изданный в 1939 году, и принялся допытываться у своего источника, все ли осталось в прежнем виде. "Как, по-вашему, длина такого-то моста — 30,3 метра? Как, по-вашему, высота такого памятника — 8,5 метров?" Так продолжалось полгода; в конце концов Суесс представил отчет на пятистах страницах, подтверждавший, что путеводитель не врет, вслед за чем получил повышение. Отчет был положен пылиться в шкаф, который вскоре стали называть "архив Суесса". За короткое время Суесс уставил целую полку новыми отчетами, все они оставались непрочитанными, но сам он продвигался по службе. Сейчас Суесс — на вершине своей карьеры, он заведует нашим домом в Берлине уже два года.