Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.) - [16]
Сопредседателями клуба стали Г. Пельман, Б. Кагарлицкий, М. Малютин и Г. Павловский. Президентом стал Пельман.
Вспоминает Г. Павловский: «Но президент был аксессуаром клуба, не имевшим дополнительных прав. Мы ходили в ноябре в райком и потребовали помещение для клуба. И с нами разговаривали. Нам дали возможность собираться в зальчике на Волхонке. Мы чувствовали себя в своем праве – как советские люди».
Клубу помогли и связи Пельмана с президентом Советской социологической ассоциации Татьяной Заславской, у которой он когда-то учился. Она стала патронировать клуб. Г. Пельман вспоминает: «Мы вели себя очень непринужденно, используя наш контакт с Советской социологической ассоциацией, часто заходили в разные райкомы комсомола и райкомы партии, говорили: „Мы за перестройку, мы за гласность, мы хотим работать, дайте нам помещение“. И тогда Ленинский район, райком партии, предоставил нам возможность проводить наши мероприятия в Доме культуры „Промстройматериалы“ на Волхонке, где сейчас музей Глазунова… Надо сказать, что помещение – это был в то время основной ресурс»[24]. Еще одно полуподвальное помещение было у клуба в детском клубе, куда перешел работать Пельман.
Вспоминает Б. Кагарлицкий:«В это время мы не осознавали, насколько по-разному смотрим на проблему. Оба хотели, чтобы была какая-то точка общения, которая способна приманивать людей определенного типа и создать более широкую общественную среду, открытую на границе легальности и нелегальности. Это позволило бы затягивать и статусную интеллигенцию типа академика Заславской, и люмпен-интеллигенцию, вытесненную из официальной системы, вроде меня. В итоге я хотел создать что-то вроде польского КОС-КОРа, чтобы выйти на широкие массы, уже не чисто интеллигентские. Статусная интеллигенция может собрать людей легально, а мы – взять на себя организационную работу. Параллельно велась работа такого же плана клубом друзей журнала „Эко“, где инициатива исходила как раз от статусных. Из этого в 1987 году выросла „Перестройка“. Я хотел, чтобы это была сеть клубов социальных инициатив, которые не имели бы явной идеологической окраски. Люди должны были перезнакомиться на этом открытом месте. Что и произошло»[25].
КАК ВОЙТИ В ИСТОРИЮ?
МЕЖДУ ТЕМ социальные инициативы рвались на поверхность общественной жизни. Летом развернулась оборона палат купца Щербакова и других зданий в Лефортове от разрушения в ходе строительства третьего транспортного кольца. Жители блокировали строительные работы, устроили в палатах музей, созывали сходы, апеллировали к властям разного уровня[26].
В этих событиях приняли участие и «общинные социалисты» с истфака МШИ. Это был их первый опыт публичной кампании. Особенно активно в защите палат участвовал В. Гурболиков, который жил близ места событий.
Вспоминает В. Гурболиков: «Я увидел, что на старых домах появились таблички с историей дома, а затем узнал, что в бывшей пивной – s палатах Щербакова – засели люди, которые требуют, чтобы этот дом объявили памятником архитектуры. Лидерами движения были студент-журналист Рустам Рахматулин, Кирилл Парфенов и архитектор Олег Журин. Он был такой огневой активист охраны памятников, прорвался на телевидение, рассказал об угрозе Кузнецкому мосту и палатам Щербакова.
Среди реставраторов я увидел своего знакомого, он рассказал мне о палатах. Я водил людей в соседние дома, рассказывая о них, а затем эти дома стали разрушать строители.
Я пометался в толпе, которая благодушно наблюдала за происходящим процессом разрушения, не нашел в них сочувствия и побежал в библиотеку к Андрею и Саше. Но, поскольку акция не была политической, я тоже достаточного сочувствия не нашел. Не революция же».
Вспоминает А. Исаев: «В читальный зал ворвался разгоряченный Гурбол и стал рассказывать о Лефортове. Я читал что-то об отчуждении – очень важное. Выслушали мы Володю довольно равнодушно, после чего он ушел возмущенный со словами: „Желаю успеха, господа!“
Ситуация напоминала сюжет анекдота, который Исаев придумал про классиков. Бакунин зовет Маркса и Энгельса на баррикады, а они выпроваживают его со словами: «Он так и не понял, что настоящая революция происходит именно здесь» – и продолжают писать фолианты. Долго играть такую противоестественную роль Исаев не мог, и по здравом размышлении «политики» решили все же помочь движению «культурников «.
Вспоминает А. Исаев:«Мы стали продумывать возможности политической поддержки – решили составлять петиции».
«Подпольщики» работали на субботнике лефортовцев, участвовали в составлении документов, в частности обращения к Борису Ельцину. Этот первый опыт петиционной активности уже несет на себе следы таких тактических приемов федералистов, как стремление столкнуть одни группировки бюрократов с другими, апелляция к историческим и экологическим ценностям.
В моем архивесохранилось это письмо в Московский городской комитет КПСС: «Как и все советские люди, мы с глубоким удовлетворением восприняли решения XXVII съезда КПСС. Запомнились нам и ваши слова о том, что вопрос о сохранении архитектурного исторического лица Москвы является вопросом политическим.
