Предания старины глубокой - [29]

Получив весточку от отца, Изажа не стала ждать, пока появится попутчик. Подкупив золотом свою служанку, она убежала одна. Когда же обнаружили ее побег, Изажа была уже далеко. Стояла осень, и солнце не так припекало. Начав свой путь с рассветом, она ни разу не останавливалась ни отдохнуть, ни водички попить, а все шла и шла. Когда солнце стояло в зените, Изажа услышала далеко сзади конский топот. Она догадалась, что это может быть погоня, и спряталась в кустах шиповника, так как другого места для укрытия возле дороги не оказалось.

Через некоторое время мимо нее проскакали несколько всадников, они тщательно осматривали местность, что-то спрашивали, окликая работающих на поле крестьян. И тогда Изажа поняла, что ей опасно идти днем, любой прохожий может ее увидеть и выдать. До наступления темноты она просидела в кустах, когда же всадники прошли назад, она ночью продолжила путь. Так ей пришлось днем прятаться, а ночью идти. От колючих кустов одежда ее разорвалась, от острых камней башмачки порвались, усталая и изможденная, Изажа все шла и шла.

По мусульманскому обычаю с рассветом в каждом населенном пункте мулла с минарета поет акбар, который слышен далеко в окрестности.

Изажа прислушивалась, не слышен ли акбар, не дошла ли она до своих мест, но акбар слышен не был. “Дай возможность, всемогущий Аллах, один раз услышать акбар, затем мне и смерть не страшна!” – молилась она всю дорогу. Наконец-то, в одну лунную, светлую ночь, поднявшись на гору, Изажа заметила на той стороне ущелья знакомый холм, закрывающий от нее ее родной Кумух. Забыв всякую усталость, голод и жажду, она побежала вниз в ущелье и также проворно стала подниматься наверх. Когда она уже не могла стоять на ногах, она стала карабкаться на четвереньках. Ребята, стерегущие на холме табун коней, с удивлением следили за этим существом, изодранным и лохматым, карабкающимся на холм из ущелья.

Изажа поднялась на холм, выпрямилась, и в этот момент с крыши минарета раздался громкий напев акбара.

– Слава и спасибо тебе, мой Аллах! – сказала Изажа громко, протянув руки к небу, и тут же свалилась на землю. Подбежавшие ребята нашли ее уже мертвой.

Кумухцы, узнавшие о ее муках и страданиях, решили похоронить ее как святую на том же месте, где она умерла. На ее могиле соорудили камень с вечным огнем. На камне сделали углубление для масла, куда был вставлен фитиль, и каждый вечер с наступлением темноты жители зажигали этот чирак. На многие века к кумухским людям пришел обычай зажигать чирак на могиле Изажи. Чаще тот, кто отправлялся в дальний путь, приходил на могилу перед дальней дорогой, подливал масла в чирак и зажигал его. С просьбой-молитвой он обращался к Аллаху, чтобы тот не лишил раба своего возможности вернуться обратно. Этот обычай существовал у кумухцев даже в первые годы Советской власти. 90-летняя Мисиду Чаргиева вспоминает, как она выходила замуж в город Харьков и перед отъездом из Кумуха ходила зажигать чирак на могиле Изажи. Но в наши дни наше поколение забыло этот обычай, который исполняли предки многие столетия.

История большой любви

В дагестанском рукописном фонде ИИЯЛ хранятся стихотворные письма, написанные на аджаме в 80-х годах девятнадцатого века. Эти полные страсти и любви строки захватывают и сегодня. Но известно, что за ними стоит и трагедия. Любовная переписка Патимат Кумухской и Маллея Балхарского стали классикой лакской поэзии.

Голос муталима

В девятнадцатом веке Казикумух считался культурным и научным центром нагорного Дагестана. Некто Бейту-Мамма из Балхара в один из погожих дней привёз сюда на учёбу своего родственника. Молодой человек, которого все называли Маллей, выказывал желание учиться, а это благое дело. Юноше шёл тогда семнадцатый год, и у него действительно был великолепный голос, что было немаловажно для религиозного образования.

Рашку-кади, старший кади Кази-Кумухской Джума-мечети, услышав голос Маллея, поручил ему ежедневно петь азан с крыши мечети.

Однажды в Джума-мечети проводился мавлид в честь отъезжающих в хадж паломников, и на этот мавлид в первую очередь были приглашены люди состоятельные, причислявшие себя к ханскому роду. Они приходили и делали свои пожертвования в пользу муталимов медресе и сирот округа. Пришла на мавлид и вдова Яхъя-хана Аймисей со своей четырнадцатилетней дочерью Патимат и служанкой по имени Зулейхат.

Когда же при гробовой тишине в набитом прихожанами зале мечети раздался изумительно красивый голос Маллея, у многих навернулись слезы на глаза. Патимат вздрогнула, и сердце её остановилось. Этот божественный голос пленил душу юной девушки. Когда по окончании мавлида Патимат вернулась домой, она велела Зулейхат разузнать все об этом удивительном чтеце.

На следующий день Зулейхат принесла госпоже сведения о Маллее. Да, он выходец из бедной семьи, его отец Махмуд умер, когда ему было всего четыре года, оставив сиротами пятерых детей, самым младшим из которых был Маллей. Его подлинное имя было Магомед, но с малолетства его звали Маллеем. Так это имя и пристало к нему навсегда.

Продавец книг

После услышанного в Джума-мечети Патимат не могла найти себе покоя. Она вставала рано и выходила на балкон, чтобы услышать азан Маллея. Ей очень хотелось ещё раз встретиться с ним, но как это сделать, она не знала, ведь девушки из ханского тухума не могли свободно выходить на улицу. Её всегда сопровождали взрослые или прислуга. Мать Патимат была дочерью Тарковских шамхалов и строго придерживалась установленных веками правил.