Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» - [11]
Какой-то человек увидел Иккю и сказал:
— «Поберегись!» — лучше и не скажешь! Как бы ни праздновали, как бы ни украшали дом — в конце все станут такими. Но это ведь просто такой обычай — не ошибаетесь ли вы, когда суёте этот свой ужасный череп в дома, где празднуют и веселятся? — на что Иккю сказал:
— Так ведь и я о чём! Я ведь тоже в честь праздника всем показываю эту голову! Вот как вы понимаете, что такое «Благостно!»?[61] Говорят, это пошло с тех пор, как Великая богиня Аматэрасу открыла дверь Небесной пещеры, но более благостного вида, чем у этого черепа, просто не бывает! — и тут же сложил стихи[62]:
А после того сказал:
— Смотрите на это, люди! Вот остов с пустыми глазницами — это ваше веселье! Все об этом и без меня знают, но, прожив вчерашний день, по привычке отгораживаются завесой дня сегодняшнего. Не видно глазами, что этот мир текуч, как стремнины реки Асука[63], и хочу предостеречь людей, что не страшатся воя ветров[64]. Пока человек не становится как вот это — праздновать нечего!
И все, слышавшие это, говорили: «Надо же, какой великий мудрец!» — и не было таких, кто бы не почтил его.
>Иккю пошёл на кладбище, подобрал валявшийся там череп, насадил на бамбуковую палку и принялся ходить по столице, в каждом доме он просовывал этот череп в дверь со словами: «Поберегись! Поберегись!»
5
Как преподобный Иккю читал наставление у гроба князя-даймё
В какой-то западной провинции скончался один даймё. Перед кончиной своей он говорил:
— Когда я умру, не нужно никаких буддийских церемоний. Пригласите лишь для наставления-индо дзэнского учителя Иккю, что живёт в Мурасакино. А более я ничего не желаю! — с теми словами и умер. Чтоб исполнить последнюю волю усопшего, спешно послали гонца в столицу и пригласили Иккю. Гонец как раз застал Иккю в храме.
— Ничего нет проще! — ответил Иккю на просьбу, и вместе с гонцом поскакали они из столицы. Решили, в какой день проводить похороны, и тут разнеслась весть: «Этот знаменитый преподобный Иккю из Мурасакино прибыл в наш край, чтоб читать наставление такому-то даймё!» — и все люди в окрестных землях и островах, слышавшие об этом, спешили туда так, что ноги летели над землёй, знать и чернь — все валили толпой, чтоб послушать наставление Иккю. На похоронах с неба сыпали цветы, а землю устилали парчой, такие роскошные были похороны, что не передать словами, и вот, в назначенный для того день толпились и толкались десятки тысяч собравшихся на зрелище людей с единой мыслью: «Непременно нужно услышать, что же за наставление произнесёт Иккю!»
Вот вынесли богато изукрашенный погребальный паланкин, и Иккю подошёл к гробу и почтил его молчанием. Все думали: «Вот, сейчас!» — и прислушивались, а Иккю не произнёс ни слова. Посмотрел в небо и открыл рот, потом посмотрел на землю и рот закрыл, с тем и пошёл оттуда. Вдова того даймё, его дети, вассалы их рода стали хватать его за рукава одеяний со словами: «Что ж это за дела! Скажите хоть слово!» Прочие люди, что собрались на зрелище, тоже были разочарованы, тогда Иккю сложил одно стихотворение и направился в сторону столицы. Поделать было нечего, и люди прочитали то стихотворение, а в нём говорилось:
