Предания и мифы средневековой Ирландии - [64]

. Никак не удавалось ему убить Лоэгайре.

Тогда позвал он к себе брата, дабы благословил его тот перед смертью. Когда же вошел Лоэгайре в его дом, вдруг сломала себе ногу бежавшая по полу курица.

— На беду нам случилось это, — сказал Лоэгайре.

— Воистину так, — сказал Кобтах, — прими же отсюда все, кровь и кость, жизнь и скотину. Несчастье сулит мне сломанная нога.

— Увы, — отвечал Лоэгайре, — падут на людей погибель и разрушение. Не думай больше о курице.

— Приходи сюда назавтра, — сказал брату Кобтах, — и положи меня в могилу, ибо я скоро умру.

— Хорошо, — ответил Лоэгайре, — так я и сделаю.

— Что ж, — сказал тогда Кобтах королеве и слугам, — скажите, что умер я так, что никто об этом не знал, и положите меня в колесницу, дав в руку острый кинжал. Не замедлит тогда брат прийти оплакать меня и, кто знает, быть может, получит что-нибудь от меня.

Так и сделали. Вывезли они в поле колесницу, и пришел туда Лроэгайре проститься с братом. Приблизился он и склонился над ним. Тут вонзил ему Кобтах кинжал в спину и попал он в самое сердце и поразил Лоэгайре насмерть.

Между тем был у Лоэгайре сын по имени Айлиль Айне, и принял он тогда власть над Лейнстером. Не довольно было Кобтаху одной смерти родича и дал он Айлилю серебра в питье, отчего тот и умер. После того стал сам Кобтах королем Лейнстера. Между тем оставил Айлиль Айне сына по имени Моэн Оллам[255]. Был он немым, пока не стал зрелым мужем. Как-то раз на поле для игр метнул он свой жезл через ногу.

— В меня самого угодил он, — вскричал Лабрайд.

— Лабрайд Моэн, — сказали тут юноши, и с той поры стал он зваться Лабрайд[256].

Однажды просили ирландцы у Кобтаха устроить Праздник Тары. Вместе со всеми пришел на него и Лабрайд. Когда же пришло время начинать празднество, явились во множестве певцы со славословиями королю, королеве, вождям и благородным юношам.

— Ну что ж, — сказал Кобтах, — известно ли вам, кто славнее всех в Ирландии?

— Воистину да, — ответил Крайптине, — это Лабрайд Моэн, сын Айлиля Айне. Одарил он меня весной, когда издох мой единственный бык. Он самый щедрый из всех.

— Знаю, — молвил филид Ферхертне, — одарил он меня зимой, когда издохла моя единственная корова.

— Идите же с ним прочь, — сказал Кобтах, — если он щедрее меня.

— Неправое это суждение и недостойное мужа, — ответил Крайптине.

— И все же покиньте Ирландию, — молвил Кобтах.

— Если не найдем мы в ней места, то так тому и быть, — сказал Моэн.

Тогда прогнали их прочь.

— Куда мы направимся? — спросил Моэн.

— На восток, — ответил Ферхертне.

Пошли они тогда к правителю Фир Морка, что жили у Луахайр Дедад[257]. Скориат был у них королем.

— Что привело вас сюда? — спросил он.

— Король Ирландии отправил нас в изгнание, — ответил Моэн.

— Приветствую вас, — сказал Скориат, — и пока я здесь, оставайтесь, сколько пожелаете, или идите дальше. Будете вы нам желанными гостями.

Была у Скориата дочь по имени Мориат[258]. Строго охраняли девушку, дабы не смог посвататься к ней никто из мужей Ирландии. Мать Мориат стерегла ее. И случилось так, что полюбила девушка Лабрайда. Принялись они держать, совет, а в это время давал Скориат большой пир Фир Морка. И решили они, что сыграет Крайптине после пира дремотную песнь, дабы заснула мать девушки и сумел Лабрайд проникнуть в ее покой. Так и было сделано. Не убрал к ночи Крайптине свою арфу, и погрузилась в сон женщина, и сошлись тогда муж с женой.

Недолгое время спустя пробудилась женщина.

— Поднимайся, о Скориат, — сказала она, — ибо во зло тебе сон. Запах женщины исходит от твоей дочери. Послушай, как вздыхает она после ухода возлюбленного.

Тут проснулся Скориат и сказал:

— Узнай, кто совершил это, дабы немедля покарать его мечом!

Между тем не смогли разузнать они, кто приходил к Мориат.

— Обратимся к друидам и филидам, — сказал Скориат, — дабы открыли они, кто это сделал.

— Падет на тебя хула, — молвил Ферхертне, — если погубишь ты одного из своих людей.

— Сам лишишься ты головы, если не пожелаешь говорить, — сказал на это Скрриат.

— Воистину, можешь ты говорить, — сказал тогда Лабрайд, — ибо довольно и одной моей смерти.

И тогда сказал Ферхертне:

— Не скрыла пение арфа Крайптине, погрузила воинов в смертный сон, и тогда соединила Майн Мориат из Морка и Лабрайда любовь, что дороже любого богатства.

— Это Лабрайд, — молвил Ферхертне, — приходил к ней, когда погрузила всех в сон арфа Крайптине.

Так предал он одного из своих.

— Хорошо же, — сказал на это Скориат, — до сего дня не выбирали мы дочери мужа из-за великой любви к ней. Но вот, хоть и не выбранный, явился он к нам. Пусть же готовят напитки и подведут Мориат к руке Лабрайда. Не разлучусь я с ним, покуда пребуду королем Лейнстера[259].

Тогда подошла к Лабрайду девушка и провела с ним эту ночь.

Между тем собрали мунстерцы войско и, подошли к Динн Риг[260].

Не решились они идти на приступ и надумали послать Крайптине на крепостной вал, дабы сыграл он врагам дремотную песнь и уложила бы их всех арфа Крайптине. Сами же мунстерцы легли бы тем временем наземь и заткнули уши пальцами, чтобы самим не уснуть от той песни.

Так и было сделано. Погрузились от той музыки воины в сон, а враги вошли в крепость, учинили побоище и разрушили ее. И была Мориат в том побоище, ибо полагала недостойным затыкать себе уши пальцами. Три дня оставалась она во сне, и никто не решался разбудить ее.