Предания и мифы средневековой Ирландии - [43]

— Отчего ж так? — спросила девушка.

— Оттого, что нет у меня больше того, что надобно одному человеку.

— Знаю я, как нужно сделать, — сказала Этне, — возьми снасть и испроси у Господа для меня то же, что получил ты сам.

— Так я и сделаю, о девушка, — ответил священник.

Потом пошел он к реке и забросил крючок. Недолго пришлось ему ждать, как поймался на него лосось, да такой, какого он и не видывал прежде. Нелегко было ему нести его, когда отправился он назад к девушке. Положил он лосося на землю, поклонился и сказал девушке:

— Из людей господних воистину ты, о девушка, и да пребудет моя душа под защитой твоей.

Потом уселся он и принялся жарить рыбу, покуда она не сготовилась. Утолили они голод половиной половины рыбы, и от каждого куска ее исходил медовый дух. Потом постелил священник себе и девушке, и стали они в один голос читать молитвы всякий раз, когда приходило время. Вот рассказ о том, что случилось с девушкой.

Между тем оставили Этне подруги и никак не могли разыскать ве. Опечаленные, пришли они к Энгусу и обо всем рассказали. Немедля позвал он Курког и, когда взнуздали ему коня, немедля пустился на поиски Этне. Быстро скакали они, и не было такой крепости во всей Ирландии, где бы не побывали они, но нигде не могли найти девушку. Вернулись они тогда к берегу Бойн и стали искать ее там. Вдруг увидели они часовню и хижину подле нее и подошли к другому берегу реки. Выглянула Этне из хижины и, увидев всадников, узнала Энгуса с Курког и ее девушками. Заметил священник, куда она смотрит, и поглядел в ту же сторону, но только ничего не увидел, ибо лежало на них заклятье Фет Фиада. И тогда спросил

— Что ты там видишь, о девушка?

— Вижу я Энгуса, своего приемного отца, который ищет меня, — ответила Этне, — и молочную сестру свою Курког, и людей из Бруга, и женщин оттуда. Но напрасно ищут они меня.

— Да будет так, если случится на то воля божья, — сказал священник.

Тут пропела Этне:

Дороги мне те, что скачут

по голубым берегам Бойн,

горд королевский их облик,

не случалось бежать им от битвы и схватки.

Славный король во главе их,

Дагда он сын — Энгус Ок,

всадник он, мореводитель,

разящий ударами воин.

Славная свита из дивного Бруга

печально и горестно ищет меня,

зваться Энгус будет нынешней ночью

"скорбный, что не нашел то, что ищет".

Женщины в Бруге прекрасном, ольховом,

и молочная сестра моя, Курког,

плач обо мне их не смолкнет,

тяжко с ней будет любой.

С того самого дня, как познала позор

от брата отца моего, от Финнбара,

не желаю я быть с Мананнаном,

с благородным Илбреком, с Сигмаллом.

Благославляю теперь я Финнбара,

через которого Господа я возлюбила,

через голос прекрасноволосого мужа,

хоть тогда и считала я это позором.

Не буду я с Абартахом,

с Мидиром, с Бодб

..................................

..................................

Ныне ни с кем я не буду

из Племен Богини Дану,

теперь посвящу Иисусу

тело мое и душу.

Во благо приход Тайлгинна

в Ирландию тисовых рощ,

теперь не могу без него я,

хоть и мало таких, кто его почитает.

После той песни вознес священник молитву Господу, дабы явился Святой Патрик помочь и поддержать его и не забрали бы девушку против ее воли. Даровал ему это Господь, и случилось так, что в одно время подошел Патрик со своими спутниками к двери часовни, а Энгус к берегу реки. Тогда спросил Патрик священника о девушке и заговорил о ней с Энгусом[168], и сказал тот:

— Позволишь ли ты моему приемному дитя пойти ко мне, о святой отец?

— Не твое она приемное дитя, а Господина мира, — сказал Патрик, — хоть и довелось тебе воспитать ее.

— Мог бы я и силой отнять у тебя девушку, — ответил Энгус, если бы пошло это мне на пользу.

— Сила и власть господня помогут мне против тебя, — сказал на это Патрик, — и если бы послушался ты моего совета, не пришлось бы мне идти против тебя.

— Каков же он? — спросил Энгус.

— Почитай истинного великого Бога и отринь пустых богов, крестись во имя Троицы, смени имя и избавься от наказания, — сказал ему Патрик.

— Не для того пришли мы сюда из своего дома, — ответил Энгус. Потом направил он своего коня прочь от реки и уехал скорбный и печальный, против воли оставив свою приемную дочь. И сказал он так:

В скорби мы прочь повернем

от белокожей прекрасной Этне,

светлого нежного лебедя,

что всегда я привык защищать.

...хоть и приемная ты ей сестра,

о Курког, мне не в радость забота,

любовь моя к храброй и благородной

пусть покидает меня.

Три громких стона испустим,

Бруга оплачем приемную дочь,

без милой моей и прекрасной

я, словно муж, получивший рану.

Не пойду я за Этне

отныне до судного дня,

победоносный дал [...]

имя мое уж не гордый Энгус.

......................................

силой ее увели, расстанемся ж,

о воины Тир Тайрнгире,

должно сделать нам это, хоть мы и скорбим.

Горестен мне Тайлгинна приход

в наши края, что скрывать,

прочь уходить от того, кого любишь,

хоть и трудно, придется исполнить.

После этого испустили Энгус и его люди горестный стон, оплакивая Этне. Услыхала Этне стон людей Энгуса, горюющих о ней, и дрогнуло ее сердце, а тяжкая боль прошла от одной груди до другой. И тогда попросила она у Патрика позволения креститься и принять отпущение грехов. Согласился на это Патрик и нарек девушку ее собственным именем. И все же горевала девушка до исхода двух недель, слабея от немощи и моля Бога и Патрика. Грусть охватила Патрика и его спутников, а когда почуяла Этне близкую смерть, поручила она свою душу Богу и Патрику и сказала так: