Предание о графине Берте - [3]

Зная характер Доминика, легко можно понять, с какой презрительной насмешкой принял он сообщение об обычае, введенном графиней Бертой, устраивать первого мая пиршество для вассалов. Он категорически заявил, что подобной глупости делать не намерен.

Фриц сообщил об этом крестьянам, которым генерал внушал такой страх, что они даже не осмеливались роптать, и этот торжественный день первый раз в течение двадцати пяти лет не был весело отпразднован вассалами графов Розенбергов.

Между тем Доминик, поужинав, как всегда, обильно и поставив повсюду часовых, удалился в свою комнату, лег и вскоре уснул.

Против обыкновения он проснулся вдруг ночью, в страхе, весь покрытый холодным потом. Под окном раздавался вой его любимой собаки.

Пробило полночь. Генерал, не бывший никогда трусом, почувствовал такой ужас, что хотел вскочить с

постели и позвать часового, как вдруг дверь, которую он раньше сам запер на ключ, открылась неслышно, комната наполнилась слабым светом, и раздались легкие шаги.

Возле постели появилась женщина, одетая в саван; в одной руке она держала медную лампу, какую зажигают обыкновенно в гробницах, а в другой исписанный пергамент. Приблизившись к генералу и направив свет лампы так, чтобы пергамент был освещен, эта женщина сказала: “Исполни то, что здесь написано".

И все это время, пока Доминик читал документ, устанавливающий обычай, который он отказался исполнить,

привидение держало лампу так, чтобы он ясно мог все прочесть.

Затем, когда чтение было закончено, привидение исчезло так же незаметно, как и появилось. Доминик

провел всю ночь дрожа от страха и не в силах будучи двинуться с места.

Солдатский хлеб и чистая вода

Но при первых лучах солнца чары исчезли. Доминик встал в ярости за испытанный им страх и призвал всех часовых, стоявших в полночь в коридорах и у дверей.

Часовые дрожали от страха, гак как ровно в полночь их до того одолел сон, что они не могли противостоять и заснули, а когда они проснулись, то сами не могли определить, сколько времени они спали. Но, к их счастью, они одновременно сошлись все у дверей комнаты генерала и условились между собой сказать, что все бодрствовали. Они надеялись, что никто не узнает о нарушении ими дисциплины, так как когда пришли их сменить, то они уже не спали. На все вопросы генерала они согласно отвечали, что не видели никакой женщины.

Присутствовавший при допросе управитель заявил Доминику, что это была не обыкновенная женщина, а призрак графини Берты. Генерал поморщился, но когда

узнал от Фрица, что в архиве находится документ, которым всякий владелец обязывается исполнить обычай, установленный графиней Бертой, то велел принести себе этот документ. Взглянув на него, он сейчас же узнал пергамент, показанный ему привидением.

Однако Доминик, несмотря на все это, не уступил настояниям Фрица и не согласился исполнить постановление графини Берты. Вечером того же дня он устроил роскошный пир для своего штаба. В назначенный час приглашенные уселись за стол, уставленный блюдами и дорогими винами. Генерал, усевшись на обычное свое место, вдруг побледнел от гнева и вскричал:

- Какой это осел положил возле меня солдатский хлеб?

Действительно, возле прибора генерала лежал солдатский хлеб, каким он питался в своей юности.

Все взглянули друг на друга в изумлении, не понимая, как мог найтись смельчак, решивший так подшутить над гордым, мстительным и вспыльчивым генералом.

- Убери, дурак, этот хлеб! - закричал Доминик слуге, находившемуся возле него.

Слуга хотел поскорее исполнить это приказание, но никоим образом не мог снять хлеб со стола. После долгих и напрасных усилий слуга заявил, что хлеб как будто пригвожден к столу.

Тогда генерал, славившийся своей необыкновенной физической силой, сам попытался снять хлеб, но и ему это не удалось. Через пять минут он в утомлении опустился на свое место.

- Я узнаю, кто устроил эту штуку, и он получит достойную награду, - пробормотал генерал. - Обедайте, господа! Пью за ваше здоровье, - и он поднес свой стакан ко рту, но тотчас же сплюнул, крича гневно слуге: -Какую гадость ты налил мне в стакан?

- Самого лучшего токайского, - возразил слуга.

- Врешь, у меня в стакане вода! - вскричал генерал.

- В таком случае, - заявил слуга, - вино превратилось в воду, уже находясь в стакане Вашего Превосходительства, так как из той же бутылки я налил еще двум господам, и они могут засвидетельствовать, что это токайское.

Действительно, соседи генерала подтвердили слова слуги.

Доминик понял, что всю эту шутку устроили ему мертвецы. Чтобы вполне убедиться, он взял бутылку из рук слуги, налил вина в стакан соседа, и оно оказалось настоящим токайским, затем из той же бутылки он налил в свой собственный стакан, где вино сейчас же превратилось в воду.

Поняв, что это намек на его низкое происхождение, и чувствуя себя как бы униженным от соседства солдатского хлеба, Доминик предложил своему адъютанту поменяться местами и уселся на противоположном конце стола.

Но и на новом месте было не лучше. В то время как черный хлеб, лежавший теперь возле адъютанта, легко был снят со стола и превратился в обыкновенный