Прецедент - [2]

– …И следовательно, – тем временем убежденно говорил гражданин из отдела жизнепресекновения, тыча пальцем в одну из бумаг, – пресечение жизненной нити нашего клиента таким образом, как вы предлагаете, будет явным нарушением его судьбы!

– У меня наряд, – угрюмо ответила Смерть, – оформленный и подписанный. Что ж я, самодеятельностью, что ли, занимаюсь? Вот, смотрите, – в костяной руке возникла не менее плотная и не менее золотопечатная бумага. Минуту оба – и лысый гражданин, и Смерть – смотрели на бумажки, сличая их. Молча смотрели, недоверчиво.

– Да, накладочка вышла, – несколько сконфуженно сказала наконец Смерть, а гражданин озабоченно поскреб лысину, кивнул утвердительно:

– А я о чем говорю… Что ж, давайте разбираться, раз в личном деле нашего клиента одно, а в наряде другое, – дежурный юрист вынул из воздуха белый пухлый том, Смерть, чуть помедлив, достала оттуда такую же толстую, но черную книгу: оба зашелестели страницами.

– Вот, дело Иордана Кривого, – нашел гражданин в белом, – прецедент от восьмого века…

– До или после? – уточнила Смерть, – в смысле, от рождества.

– До, – гражданин принялся монотонно читать о неком Иордане Кривом, то и дело уходя по ссылкам и пояснениям, отчего история Иордана Кривого для Виктора Васильевича понятней не становилась.

…Наступало утро, за окном светлело. Виктор Васильевич дремал, прислонившись спиной к стене; за столом шелестели страницами, выискивая очередные ссылки, пояснения, дополнения и поправки к ним – гражданин в белом бубнил не переставая, давя на оппонента; Смерть изредка лишь вяло огрызалась:

– У меня наряд! – на что получала не менее вялый ответ:

– А у меня личное дело!

На улице прогрохотал первый трамвай, Виктор Васильевич вздрогнул и очнулся от волчьей дремы.

– Так нельзя, – уныло, в который раз сказала Смерть. – Что за бюрократизм, ей-ей! Создали, понимаешь, проблему… Чик – и нету той проблемы!

– Нельзя так, – в который раз не согласился с ней гражданин юрист, – все должно быть по закону, и «чик» – тоже!

– Ну какая, в самом деле, разница, – помолчав, с досадой произнесла Смерть, – умрет ли сейчас ваш клиент от инсульта, как написано в его личном деле, или от инфаркта, как указано у меня в наряде, – Виктор Васильевич похолодел, услышав такие слова. А он-то думал… А оно вон как! Что так, что эдак – крышка… Амба.

– Есть разница, – набычился гражданин в белом. – Закон есть закон! Действо должно соответствовать документации! И наоборот, – этот малопонятный аргумент окончательно доконал Смерть. А, может, ей просто надоело препираться, сколько ж можно, в конце-то концов!

– Тогда и впрямь остается только одно, – недовольно сказала Смерть, – согласно прецеденту, будь он неладен! Куда деваться… Эхма, – Смерть вздохнула. – Ну, давай.

Гражданин в белом достал из кармана монетку.

– Орел, – сказала Смерть, – мне на орле всегда везет!

– Решка, – не стал спорить лысый гражданин, подбросил монетку: она упала на стол между разбросанными листами, завертелась волчком; Виктор Васильевич ждал, затаив дыхание. И когда монетка стала останавливаться, когда стала замедлять свое вращение, не выдержал он, упал на колени и закричал в тоске:

– Господи, спаси и помилуй!

Смерть и гражданин в белом вздрогнули одновременно, но не от истошного крика Виктора Петровича, нет, а вовсе от другого: монетка крутанулась в последний раз и… И, застряв в щели рассохшейся столешницы, замерла. Стоя на ребре.

– Однако, – только и сказал гражданин юрист, в недоумении уставясь на монету, – какого черта! – Смерть сначала захихикала, а после загоготала во весь голос, размахивая костяным кукишем перед носом опешившего юриста.

– Надо ж, как получилось… – растеряно сказал гражданин из отдела жизнепресекновения, собирая в папку листы с печатями, – кто бы мог подумать! Невероятно, просто невероятно, – взяв папку под мышку, он шаркающей походкой направился к выходу из квартиры.

Смерть последовала за ним, со злостью стуча в пол косой точно посохом.

– А я? – пискнул Виктор Васильевич, не веря своей удаче, – со мной-то как?

– Как-как, – обернулась на пороге Смерть. – Живи! До тех пор живи, пока эти крючкотворцы не рассмотрят твой случай со всех сторон, не обсудят его, не вынесут по нему особого решения и не создадут очередной дурацкий закон на основе нового пре-це-дента, – с отвращением выговорила последнее слово Смерть. – Тьфу!

– И долго мне… жить? – обмирая, спросил Виктор Васильевич.

– Достаточно, – хмуро ответила Смерть. – Эти ребята никогда не торопятся. Лет пятьдесят возиться будут, эхе-хе, – и вышла, крепко хлопнув дверью.

Виктор Васильевич сел на табурет, уперся локтями в столешницу и уставился на застрявшую в щели монету невидящим взглядом.

И сидел так долго-долго.

Очень долго.

До самого вечера.