Пражский студент - [3]

Балдуин не участвовал в общем веселье. Он, правда, смотрел на цыганку, и, конечно, оценил ее великолепно сложенную фигуру, но оставался равнодушным. Видимо, его занимало нечто совсем иное. Он видел, как огромный Кребс отложил лютню и подхватил на руки спрыгнувшую со стола Лидушку.

— Ну, хорошо я тебе аккомпанировал? — смеялся он. — Поцелуй меня за это!

Но девушка ловко, как кошка, увернулась.

— Ни тебя — и никого другого!

Кровь богатыря вскипела.

— Я хочу поцелуя! — потребовал он.

— Оставь ее, — вступился Заврел. — Ты же знаешь, она бегает за одним Балдуином!

— К черту Балдуина! — рявкнул Кребс. — Он тебя и знать не хочет — ходит, повесив нос, уже несколько недель! Выбери меня, колдунья!

Его огромные ручищи обвили ее тело. Девушка тщетно силилась вырваться. Кребс грубо ухватил ее за грудь. Глаза его жадно сверкали. И тут цыганка, извернувшись, впилась острыми белыми зубами в его руку. Острая боль еще больше разъярила гиганта.

— Ну, берегись, стерва! — рявкнул он и одним движением разорвал ворот ее рубашки.

И тут он услышал рядом спокойный голос Балдуина:

— Хватит, Кребс! Отпусти ее!

«Вандал» повернулся — бешеный, как берсеркер:

— А тебе что?! Ты будешь мне приказывать?

Балдуин поднял руку, готовый ударить. Их взгляды скрестились, как шпаги. В тот же миг Кребс выпустил цыганку, сорвал с головы шапку и с силой швырнул ее на судейский стол. Балдуин бросил туда же свою.

— Туш! — прошептал фон Даль.

— Ты мне за это заплатишь! — гремел Кребс. — Сегодня! Сейчас! И — на удар и укол!

— На удар и укол! — повторил Балдуин

— Silentium! — потребовал тишины судья. — Silentium!

Кребс contra Балдуин!

Мелом очертили большой круг, противники имели право передвигаться только внутри него. Его плотно окружили студенты — ведь это была не просто обыкновенная схватка на рапирах. Оскорбление и вызов — и «на удар и укол» — такое не каждый день увидишь! И самые лучшие бойцы — огромный Кребс с его медвежьей силой и знаменитый фехтовальщик Балдуин — гибкий и ловкий. Исход был непредсказуем; хотя Балдуин отличался подвижностью и мастерски владел оружием, но и «вандал» был умелый боец, а при его выносливости мог выдержать даже серьезное ранение, мог даже нарочно приоткрыться для укола, чтобы ответным ударом наверняка сразить врага... Лицо гиганта было как ствол бука, на котором расписалась клинками добрая дюжина академических дуэлянтов, а Кребс только смеялся и всякий раз, даже обливаясь кровью, доводил бой до победы.

— Держу пари за Кребса! — крикнул Руперт. — Десять бутылок пльзенского за Кребса!

— Держу пари за Балдуина! — отозвался Даль.

Бойцы вступили в круг. Оба в высоких сапогах и кожаных брюках. Выше пояса — только рубашки. Ни бандажей, ни нагрудников; лишь толстая перчатка на правой руке, сжимающей оружие, и узкая кожаная повязка на шее, которая прикрывает сонную артерию. Они сошлись на середине, скрестили в приветствии клинки, острые как иглы.

Бой начался.

Первым атаковал Кребс, он нанес мощный рубящий удар, едва не пробив защиту противника, с ловкостью, какую трудно было ждать от подобного медведя. Балдуин отбил атаку, ответил легким ударом, который «вандал» отразил гардой. И снова вперед ринулся Кребс, удар следовал за ударом. Зрители оценили его тактику: неутомимый силач хотел измотать Балдуина. Но вот клинки перехлестнулись — и Балдуин неуловимым движением рванул шпагу на себя, обезоружив грозного великана. Клинок сверкнул высоко в воздухе, перевернулся и зазвенел на полу. Секундант подхватил его, обтер комком ваты с карболкой и протянул Кребсу. Балдуин ждал, положив руку на плечо подбежавшего фукса.

Судья начал новый раунд. И снова напал Кребс, пытаясь на сей раз достать противника в выпаде. Но когда он выпрямлялся после броска «стрелой», Балдуин опять выбил у него шпагу. Студенты смеялись, но отошли подальше — не очень-то приятно получить случайный удар клинком.

Третий раунд, четвертый, пятый... «Вандал» дрался с нарастающим ожесточением, удары и уколы сыпались все быстрее. Но зоркий глаз Балдуина улавливал намерения противника, и он, на долю секунды всякий раз опережал Кребса, успевая выставить защиту. Пару раз он достал Кребса клинком, но легонько, играючи; на лбу и на руке «вандала» показались лишь капельки крови.

Перед шестой схваткой Кребс взял новое оружие, яростно взмахнул им как хлыстом. Губы его были стиснуты, лицо искажено гневом.

— Еще десять пльзенского за Кребса! — вскричал Руперт. — Смотри, сейчас он прыгнет «стрелой»!

Но Даль не принял нового пари.

Позади них стояла Лидушка. Не было сомнений, на чьей стороне ее симпатия. Ее губы быстро шевелились в безмолвной молитве, пальцы сжимали маленький серебряный крестик, который она горячо целовала.

И вновь — знакомая команда:

— Скрестить клинки! Готовы? Давай!

«Вандал» сразу сделал мощный выпад, на отходе коротко черкнул клинком, едва не задев шею и царапнув щеку противника.

Тогда Балдуин сделал финт — «клевок» в пол — так что на мгновение раскрылся полностью... Но эта отчаянная дерзость ошеломила Кребса, и он не успел с ответным ударом. Шпага Балдуина взлетела вверх, он в коротком выпаде рубанул тыльной частью клинка по концу шпаги Кребса и вышиб ее из руки в третий раз — под ликующий рев корпорантов. Шпага перекувыркнулась в воздухе и вонзилась острием в пивную бочку на столике ресторанного служителя. Смех и крики толпы заглушили голос судьи. А он, обменявшись парой фраз с секундантами, остановил бой, объявив победителя. Двое фуксов подхватили Балдуина на плечи, ликуя, понесли его кругом по залу; за ними гурьбой двинулись студенты в разноцветных шапках. И громко грянула из десятков молодых глоток песня: