Пражский музей пыток - [9]
– Мы женаты 7 лет. Она никогда не купит мне в подарок часы: я их не ношу. К тому же, эти же часы я видел вчера, на руке пожилого американца. Точнее он говорил по-английски, поэтому я думаю, что он американец. Похож на американца.
– То есть в номере вы нашли часы другого мужчины, и думаете, что жена пропала?
– Именно. Погодите, вы на что намекаете? Что пока меня не было, она спуталась с каким-то стариканом? Да вы издеваетесь?
– Успокойтесь, пожалуйста. Когда вы её видели?
– Где-то в половине седьмого утра, когда пошел на улицу подышать.
– Сегодня?
– Блин, да конечно сегодня! – Сорвавшись, припечатываю ладонь к стойке. Чёрт, больно. – Вчера вечером, мы с женой сталкиваемся с незнакомым пожилым мужчиной возле нашего номера. У него якобы часы остановились. Она сказала ему сколько времени, он ушел. Сегодня я прихожу с прогулки – жены нет, её телефон на столе, а рядом часы вчерашнего старика. Что, по-вашему, я должен думать?
– Записка? Искали?
– Я похож на идиота? – По снисходительному выражению лица девушки, понимаю, как должно быть выгляжу со стороны. – Хорошо, да, я волнуюсь. Но на то есть причины. И я не идиот! Записки не было.
– Я не думаю, что она пропала. Извините.
– Я, думаю.
– Я поняла, но что вы от меня хотите? Чем я могу вам помочь?
Её вопрос подвешивает меня на какое-то время. Действительно, что мне от неё-то надо? Смотрю на терпеливо ожидающую ответа администратора и только и могу, что хлопать глазами. Американец! Я, наконец, оживаю, и, показывая ей на часы, говорю:
– Американец! Можете мне сказать, есть ли на нашем этаже пожилой американец? Мне показалось, что он с нашего этажа. Как ни будь проверить, можете? – С Французом не вышло, и я уже готовлюсь повысить голос и устроить скандал при необходимости, но девушка просто кивает и садится за компьютер. Через пару минут щелканья по клавишам и кликанья мышкой, она медленно мотает головой и смотрит на меня. Чёрт! Я так же молча верчу часы в руках, затем, прежде чем уйти уточняю:
– Никого похожего?
– Нет, простите. Вы не переживайте, она наверняка скоро появится. – Дежурная улыбка у администратора красивая, но как-то не помогает. Улыбаюсь ей в ответ и поблагодарив за помощь, иду обратно в номер. Ещё раз стучусь во все соседние номера, всё так же, безрезультатно. Куда же ты делась? Хоть бы предупредила, что надолго.
В номере подхожу к окну, распахиваю полностью и наваливаюсь на подоконник с намерением караулить возвращение Марины: тротуар внизу отлично видно в обе стороны.
6
Чего ты так возбудился?
Отвянь.
Я на вскидку, могу предложить тебе варианта три, почему её нет.
Заткнись.
Она ушла по магазинам, как тебе уже сказали. Телефон, по обыкновению своему, забыла. А часы, часы просто нашла.
Да заглохни ты! Я тоже могу варианты предложить, вот только, хреновые. Что с того?
Ты опять истерить…
Всё! Хватит. Сейчас я просто жду.
Через силу удаётся прервать внутренний спор. Ох, как же я обожаю мусолить всевозможные варианты развития событий. Из детства всплывает выражение «разводить демагогию» – мы говорили «димагогию». Подразумевалась пустая, ни к чему не ведущая болтовня. Я тогда считал, что это от имени Дима. У нас действительно был один Дима, который любил болтать попусту. Вот я и определил происхождение выражения от него. И сейчас я нет-нет, но пытаюсь начать разводить эту самую «димагогию».
Как и предполагалось: к полудню небо безоблачно, жарко неимоверно. Ещё и ветра нет. Я снимаю футболку, остаюсь с голым торсом. Помогает, но слабо, и уже через минуту за футболкой следуют джинсы. Походить бы в трусах, но как-то неуютно себя чувствую. Наверно я параноик всё же, кажется что кто-то, да следит. Бросив джинсы на диван собираюсь взять из шкафа летние брюки.
Негромкий стук. Марина!
Бросаюсь к двери, распахиваю: там стоит девушка-администратор, к которой я недавно обращался. Брюки не одел…
– Можно войти? – Она улыбается, опущенные руки сцеплены в замок, отчего грудь подалась вперед, свободно, не стесненная двумя расстегнутыми сверх приличия пуговицами рубашки. Если не перестану пялиться, выдавлю себе глаз. Один, для начала. Я справляюсь таки с накатившим оцепенением и, отступив в сторону, говорю:
– Да, конечно. – Закрываю дверь. Брюки, брюки… Иду к шкафу, задержавшись напротив девушки, с некоторой надеждой утоняю: – Вы что-то узнали или нашли?
Она смеётся, как мне кажется, немного нервно.
– Э, нет. Я просто зашла сказать, что… – и замолкает. Сосредоточенно смотрю на неё в ожидании продолжения. Вместо этого меня толкают к стене. Дальше всё происходит чересчур стремительно: левой рукой она пригибает немного мою голову и целует, правая же, несколько раз, сильно сжимает ту часть моего тела, что уже при виде груди проявила волнение, а тут, тут реакция тем более не заставила себя ждать, к тому же девушка начала делать рукой ещё и поступательные движения – вверх, вниз. Ну нихрена себе, чо за дешевая комедия? Твою так, она ж без лифчика!? Твёрдые соски упираются в меня, ещё более укрепляя нижнюю часть.
– Дфа… пгдит… – С трудом отстранив девушку, громко сглатываю и наконец-то выдавливаю из себя: – Ты чо творишь? Совсем уже? – Вместо ответа она пытается снова прижаться ко мне и моим губам.
«… надо учесть, математические операции с числом тоже не совсем те, что обычно мы применяем, но там смыл больше именно в алгоритме, порядке их применения. Я пока ещё не все возможности вывел, но вот кое-что, уже вычислил. Например можно, ну можно например лишить человека речи. Как пультом, щёлк! Рот открывает, а сказать не может, и вообще ни звука не издает. Обездвижить можно. Щёлк, и готово. – Крузев оторвавшись от листа, поводил головой туда-сюда, словно любуясь написанным».