Пражская весна - [41]

Правда, Семичастный немного нервничал из-за упоминания системы исполнения наказаний.

Подгорный не особо заострял внимание на своих контрольных функциях, но сейчас дело было в тему. Проводилась реформа законодательства и Подгорный погряз в документации, надо было размяться.

Шелепин сидел у себя в кабинете и курил. Семичастный стоял у окна с блюдцем и чашкой чая и периодически отпивал.

– Так что там нашГенеральный придумал нового? – спросил Шелепин у своего ученика.

– Да они там с Сусловым Африку делят. Суслов армию хочет туда отправить. Генеральный настаивает, что Роммель там и так довыпендривался, а ничего не завоевал. Зато Генеральный предлагает помощь по лини «Красного креста», и волонтеров из числа диссидентов – литераторов нести свет русского языка. Вообще, Генеральный хочет иметь военные базы, а не полномасштабную войнушку на Черном континенте, и я его понимаю.

– Даже так? – Удивился Шелепин.

– Посуди сам, – военная база – это автономная точка с контингентом кадровых военных, знающих свои задачи и имеющих опыт. Если войнушка – то мы будем набирать салаг, их еще и языку обучать надо. Да и слова Генерального об опиумной войне что-то да значат. Афган был колонией лаймов, Китай им не поддался, но проблем с Опиумной войной отгреб.

– Кроме того, Генеральный прав, мы плохо владеем информацией по ситуации в Средней Азии. В общем, я за то, чтобы прикрыть границы, да и янки на Тихом океане себя достаточно вольготно чувствуют.

Италия. Последние дни апреля.

Министр иностранных дел СССР Андрей Громыко и министр автомобильной промышленности Александр Тарасов летели в Рим в несколько скомканных чувствах. Громыко должен был лично передать Моро приглашение на 9 мая и убедить того посетить Парад. Тарасов должен был подписать соглашение с Фиатом. Громыко был обеспокоен тем напором, с которым повел дела после 23 съезда Брежнев. Громыко знал что «План Маршала» жестко предполагал выведение коммунистов из правительств всех стран, которые вошли в «План Маршала». Громыко не понимал, на что надеялся Брежнев, ведь в 1964 году, когда Брежнев приехал в Рим – Моро откровенно его послал. Громыко опасался своего визита в Палаццо Киджи.

И вообще, Громыко мало что понял на заседании Политбюро, когда Брежнев разразился речью об американских друзьях и национальной безопасности. Зато он точно понял, что Косыгин сильно не в духе.

Посол Семен Павлович Козырев ждал Громыко и Тарасова в аэропорту Рима. Они сразу же поехали на виллу Аббалек. Посол немного мандражировал. Косыгин потребовал от торгпредства изучить все материалы по юридическому сопровождению незаконного строительства. Посол не понимал, зачем.

– Товарищ Министр, – обратился посол к Громыко, – может, объясните, зачем нам юридическое сопровождение по незаконному строительству?

– Бюджет торгпредства увеличивать не будут, а людей надо размещать! – Тяжело произнес Громыко. Ему не нравилась эта авантюра Косыгина. Громыко понимал, что правые поднимут хай в прессе, и тогда Моро может его послать.

Канцелярия Палаццо Киджи получила уведомление от Посла СССР о пожелании встречи Министра Иностранных Дел с Премьер-Министром.

Альдо Ромео Луиджи Моро сидел у себя в кабинете, когда секретарь принес уведомление о встрече. Моро долго думал как вести себя с Советами. Его предыдущий отказ от встречи с Брежневым в 1964 году был осторожным лавированием внутри партии. Коммунисты были еще сильны. Но «План Маршала» давал четкие указания – коммунистам в новой экономике не место. Моро это раздражало, он помнил деятельность Муссолини, тот тоже прогибался под американцев. Состояние экономики Италии трещало по всем швам. Маленькая страна, даром урвавшая себе кусок Средиземного моря, не могла себе много чего позволить. Моро был не в восторге от политики НАТО, Италия была внутрисредиземноморской страной и не претендовала на Атлантику. Что он мог сказать Министру СССР? А ведь он хотел многое прояснить. Тем более, что профсоюзы настаивали на контактах с СССР. Также его обхаживал владелец ФИАТА. Аньелли был достаточно активным молодым человеком да еще и аристо, а в такой маленькой стране плюнь и попадешь либо в церковника, либо в аристократа. Но больше всего Моро пугал князь Боргезе, диверсант по жизни, в последнее время слетел с катушек и собирал вокруг себя реакционную молодежь.

Глава 7

Фурцева прилетела в Ленинград вся в раздрае. Прямое указание Брежнева сделать Ленинград центром андеграунда её шокировало. Она не понимала, как эти нежные создания – студенты Римского-Корсакова будут играть зарубежную музыку на скрипках. Спасибо Суслову – он надавил на министра иностранных дел и тот предоставил списки юридических агентств, представляющих известные музыкальные лейбы.

«Меpтвая змея не шипит,

Hе щебечет дохлый щегол,

Меpтвый негp не идет игpать в баскетбол»

Вот же прицепилось, это все Леонид Ильич, после лекции о джазе спел песенку о восстании американских негров в борьбе за свои права. Семичастный его поддержал веселым ржанием и дал адресок Литейного, 4. Фурцева сначала не собиралась просить помощи у чекистов, но потом посидела и подумала. Она гнобила ленинградских, как могла, и выкидывала их из Москвы. Конечно, она министр, но Брежнев правду сказал о сдвинутой творческой интеллигенции, которая запросто могла плеснуть серной кислотой. Когда Брежнев сказал это про персонал Большого театра, Фурцева оскорбилась. Большой был её детищем. Она шла на уступки руководству театра, сама вела переговоры с культурными атташе о гастролях, наверное, чекисты смеялись за это над ней. Но сейчас она понимала, что ничего не знала о творческой интеллигенции.