Праздник покойной души - [32]

– Ну ты, блин, как с панели! – прыснула Наташка, мигом уяснив ситуацию.

На секунду стало обидно, но доводы разума перевесили: состояние Влада в момент истерического хохота требовало неотложного вмешательства, но не бить же его по башке чайником.

– Что он еще успел сказать в свое оправдание по поводу проживания в этой квартире? – строго спросила я Наташку.

– Наш стриптизер теперь снимает здесь комнату. Официально платит за нее Маринке. Видятся они редко – днем он учится, она иногда – тоже. По вечерам, включая ночные часы, Влад вытанцовывает в своем стриптизбаре. В редкие, по его словам, часы свиданий вышвыривает из квартиры ее надоедливых друзей и подружек, которые не прочь погулять на халяву. Боюсь, что ребятки балуются не только спиртными напитками, но и наркотой. К тому же он контролирует процесс обучения Маринки в ее университете. Ты будешь смеяться, но Влад проживает здесь исключительно из-за Милочки и не оставляет намерений с ней объясниться. Через Маринку. Его самого обида гложет.

Я призадумалась. Странный способ оправдаться. Впрочем, кто может ему помешать надеяться на то, что Милка искренне поверит в его старания опекать ее великовозрастную дочь. Причем не в кровати. Правда, лично мне хочется в это верить. Вот только выяснить бы у него еще один момент…

Эта возможность предоставилась сразу: Влад как ошпаренный вылетел из ванной и понесся собираться. Я сразу поняла, что аудиенция окончена, сорвалась с места и полетела за ним. За мной неслась Наташка с недопитым кофе. Просто потому, что не поняла, что случилось.

Как оказалось, Влад обитал в бывшей комнате Натальи, не вызвав у нее восторга по этому поводу. Дверь была приоткрыта, и до наших ушей долетали чертыхания стриптизера по поводу «этой сволочи».

Я проорала из-за двери как можно громче:

– Влад, а зачем ты приезжал к Людмиле в ночь с воскресенья на понедельник?

В комнате что-то грохнуло, потом стало тихо. Мы с Наташкой, вытаращившись друг на друга, недоуменно прислушались, не решаясь войти. Вдруг появился стриптизер в более раздетом виде, чем я под своей шубой?

Он не сразу появился перед нами. Причем бесшумно, напугав нас этим до крайности. Лицо у него было странно вытянувшееся и на редкость идиотское. Наташка ойкнула и пролила кофе на ковровое покрытие, я просто замерла. Боюсь, что с не менее идиотским выражением лица.

– С чего вы взяли, что я в эту ночь ездил к Людмиле Станиславовне? – спокойно спросил он. И медленно, отделяя одно слово от другого, как будто вколачивал их в наши умные головы, добавил: – Я к ней не ездил. Я в эту ночь работал, потом поехал домой. Это могут подтвердить на работе и сама Марина…

– Ну ты и…! Слов нет! – заорала Наташка. – Одни жесты в запасе! Как начну ими объяснятся, мало не покажется! – помахала она пустой кружкой перед носом Влада. – Напугал, блин, так, что фирменный рецепт из тушеной индейки с черносливом из головы вылетел! Вместе с благими намерениями приготовить мужу и сыну изысканный ужин. Подкрался, как… Как мстительный индюк, на глазах у которого забрали эту самую индюшку…

Влад пришел в себя и велел нам поторопиться. Квартиру Дашковских мы покидали так спешно, что я только внизу обнаружила – мой свитер так и остался в гостях. Правда, подруга решила, что я оставила его специально – в стратегических целях. Влад возвращаться не захотел, сославшись на то, что пути не будет. Ну что ж, Наташка права – появился еще один законный повод навестить Маринку дома. После визита к Владу у меня возникла целая куча вопросов. Будет лучше, если на них ответит не он сам.

Стриптизер действительно торопился. Выходя из квартиры, дважды уронил брелок с ключами – самодельный, из старинной монеты. Первый раз я ему помогла поднять связку. Влад зачем-то сунул ее в карман, затем вытащил снова и, не успев вставить ключ в дверь, опять брякнул на пол всю связку. Но без брелка. Тот решил отдохнуть в кармане. Стриптизер ругнулся, сам подхватил ключи с пола и наконец закрыл дверь. Вылетев из подъезда, торопливо попрощался и сел в машину. Даже не прогрел как следует двигатель своей «Мазды». Машина, натужно воя, рванула с места, но тут же притормозила:

– Кремация Эдуарда состоится завтра в двенадцать часов, – услышали мы из окна «Мазды», и она исчезла из поля зрения быстрее, чем мы подошли к своей безотказной «Ставриде».

По дороге домой, не умолкая, обсуждали с Наташкой странные взаимоотношения, возникшие между сторонами сложившегося треугольника. Единогласным было только одно мнение: Маринка – оторва, Милка – дура! Не захотела разобраться в ситуации и бросила непутевую дочь на произвол ее же избалованности и разболтанности. Следовало проявить твердость и решительность, убрать с семейной дороги камень преткновения – стриптизера. Иначе говоря, вернуться для проживания в собственную московскую квартиру, попросив Влада немедленно освободить ее по собственному желанию. В оценке самого стриптизера возникли разногласия: Наташка по-прежнему считала его только хитрым приспособленцем и виртуозным мастером вешать посторонним лапшу на уши. Мне же интуитивно казалось, что парень не из категории подонков. Но у него определенно есть свой личный интерес к Дашковским. Задавая ему на всякий случай вопрос о причине появления в загородной резиденции Милочки в ту самую ночь, когда был убит Эдик, я не ожидала такой реакции… Думала, психанет в спешке сборов и от всей души пошлет нас куда подальше. На крайний случай, очень естественно удивится и переспросит – не ослышался ли? И ведь не настоял на ответе на свой вопрос, откуда у нас эти сведения! А что, если он знал, кто мог ими поделиться? Вдруг в ночь убийства заявился в деревню Панкратово не один? Исключая, конечно, Эдика… И потом, создается впечатление, что Влад заранее обеспечил себе алиби – переговорил с кем надо на работе и, разумеется, с Маринкой. Все готовы подтвердить: ночь с воскресенья на понедельник он провел у своего шеста в стриптизбаре, а под утро, уставший, но довольный, вернулся в арендуемую им комнату, доложив об этом специально разбуженной ради этого Маринке.