Праздник подсолнухов - [2]
— Почему не брал трубку?
— Ел. Стараюсь не подходить к телефону с набитым ртом.
Он усмехнулся:
— Не знал, что ты такой деликатный.
— Вы, между прочим, поставили меня в неловкое положение, выдавая себя за полицейского. Устроили настоящее потрясение для маленького человека и его скромной жизни. Если это шутка, то неудачная.
— Это кто тут маленький человек?! — воскликнул Мурабаяси. — Ты, похоже, совсем оторвался от реальности? По слухам, живешь тут независимо, эстетствуешь. Я уж думал, ты переехал.
— Эстетствую?! Уж не эту ли развалюху вы называете эстетством?
Он усмехнулся. Затем, не обращая внимания на ручейки, стекающие с промокшей насквозь куртки, осмотрелся по сторонам. Его детское любопытство выглядело особенно комично в сочетании с богатырским телосложением.
— Ну так на то они и слухи. И все же не ожидал, что на Гиндзе[6] сохранились такие дома.
Да уж… Все удивляются, когда видят эти домишки, настоящие трущобы. Мало кто знает, что здесь, на Гиндзе, прямо на Иттёмэ, сохранилось несколько таких домов. Стоит среди них и мой, построенный сразу после войны. Вообще-то, это дом моих родителей, где они и прожили до конца своих дней. Наш крохотный двухэтажный домик, к югу от Сёва-дори, в пяти минутах ходьбы от отеля «Сэйё Гиндза», резко выделяется на фоне современного квартала своей ветхостью. Здесь я родился, вырос, затем на некоторое время уехал, чтобы пожить отдельно, но несколько лет назад вернулся. Это было в конце эпохи «мыльного пузыря». В те годы наш квартал отчаянно выживал, он и сейчас выживает. И Мурабаяси выживает, причем куда более целеустремленно, чем я. Слышал, он создал собственный бизнес и преуспел на ниве промышленного дизайна. Да еще как преуспел!
Мурабаяси покашлял и произнес:
— Кстати, несмотря на поздний час, рад увидеться после стольких лет. И незачем делать такое лицо.
— Какое «такое»?
— Ну, такое… будто я доставил тебе ужасные неудобства.
— Так и есть. Взгляните на часы. Да еще зуб разболелся.
— Вот как? Зуб, говоришь? Зуб — это плохо, — сказал он и добавил: — И все же я гость. К тому же я старше тебя. Да еще в некотором роде твой благодетель. Ну и как, красиво такого гостя держать под дождем?
Странная речь для человека, нагрянувшего с визитом в столь поздний час, и все же в его словах была доля истины. Он действительно был для меня благодетелем. На моей прежней работе, в дизайнерском бюро средней руки, где первое время я был мальчиком на побегушках, именно Мурабаяси, со свойственной ему ловкостью, выхлопотал мне место штатного сотрудника. Вероятно, сыграло роль то, что мы с ним окончили один художественный университет. В те годы, несмотря на разницу в возрасте, мы были довольно близки. Трудно сказать, в чем именно, но мы подходили друг другу. С тех пор минуло десять лет.
Я подвинулся, освобождая проход.
С самым естественным видом Мурабаяси проскользнул мимо, что было непросто с его комплекцией, и снова с любопытством огляделся. Наконец с болью в голосе он пробормотал:
— Да, обветшал домишко… А ведь это важное культурное достояние.
— Пятьдесят лет, как-никак. Практически ваш ровесник. Немудрено обветшать в таком возрасте.
Не замечая моего хамства, Мурабаяси шагнул в комнату, словно к себе домой. Старше меня на двенадцать лет и все такой же наглый.
На пороге он замер — видимо, опешил от царившего в комнате беспорядка, — затем перевел взгляд на меня:
— Куда можно сесть?
Я собрал раскиданные вокруг стола газеты.
— Извините, у меня нет напольных подушек.
Он хмыкнул и, скинув куртку, без тени смущения уселся на свободное пространство. Фирменный портфель и дорогой костюм разительно контрастировали с линялой и заворсившейся от времени поверхностью татами.
Некоторое время Мурабаяси крутил головой по сторонам, пока взгляд его не уперся в экран телевизора, который я опрометчиво забыл выключить.
— Хм, любишь видео? — Затем в его голосе засквозило удивление. — О-о, да ведь это же «Римские каникулы»! Смотришь такие фильмы?
На экране Одри Хепберн безрассудно мчалась на мопеде, уцепившись за Грегори Пека.
— Регулярно смотрю. А что, нельзя?
— Да нет, можно. Просто странно. Странно, что мужчина с таким характером так до сих пор и не вырос.
— С каким «таким» характером?
Он покачал головой:
— Тебе недоставало многих качеств. Сговорчивости. Умения приспосабливаться. Общительности. Да что там недоставало! Всего этого ты был лишен начисто. В тебе не было и крупицы любезности. Но главное, отсутствовало куда более важное качество — зрелость. Короче, ты был мальчишкой.
О, как же часто в прошлом мне приходилось выслушивать от него подобные речи. Однажды он даже назвал меня машиной без мотора. Что ж, не будь во мне столько таких вот врожденных изъянов, я не вел бы сейчас пустую жизнь в самом сердце большого города.
Глядя на экран, Мурабаяси тихо проговорил:
— Значит, по-прежнему бежишь от реальности? Вот они, пережитки детства, — затем, словно очнувшись, добавил: — А ведь неплох. Совсем неплох.
— О ком это вы?
— Да так, о фильме. Ведь чистой воды фантазия. Ты не находишь? Пусть немногословная, но богатая фантазия. И ведь были такие времена. Да… Это совершенное, словно мечта, кино могло родиться только в старые добрые времена.
…Рекламный ролик, снятый 20 лет назад, в одночасье переворачивает жизнь главного героя. Человек «с принципами» – последний бойскаут тонущей экономической империи, – он пытается разгадать тайну смерти своего босса и вступает в неравную битву с токийской мафией. Мир гигантских корпораций с одной стороны и якудза с другой готовы раздавить его как букашку. Однако с каждой новой главой оказывается, что герой – не только обычный рекламщик, за которого мы его принимали. Чтобы понять, кто он на самом деле, мы заглядываем его глазами на тот свет и путешествуем по ту сторону Смерти…Сюжет романа разворачивается в мире японской рекламы, о котором автор знает не понаслышке.
Иори Фудзивара (1948–2007) — признанный мастер современного японского детектива, лауреат множества премий. Окончив в 1973 году Токийский университет по специальности «французская литература», автор уже знакомого российскому читателю бестселлера «Тьма на ладони» до самой смерти работал в рекламной корпорации «Дэнцу». Дотошность Хейли, грустная ирония Чандлера, мистицизм Мураками и персонажи в духе фильмов Такэси Китано принесли Фудзиваре бешеную популярность. И вот наконец на русском языке выходит, пожалуй, самый известный его роман — «Зонтик для террориста».
Эта книга не о любви и не о вере. Эта книга, в которой любовь и вера выступили в роли необходимых инструментов, подобных перу и чернилам. Эта книга о тьме. О той тьме, в которой мы веселимся и смеемся, в которой любим и верим, в которой готовы умирать. О той тьме, в которой мы привыкли жить.
Эти рассказы о том, что может произойти с каждым, стоит только осознать одну важную вещь: если в вашей жизни есть страх, не стоит толковать себе, что это лишь детское безумство. Ты узнаешь, почему восьмилетний мальчик так сильно боялся темноты; как девочка стала слышать голос из своего дневника; как школьники пытались подшутить над мертвыми, и как четверо ребят мечтали о лучшей жизни, а получили… то, что получили.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.
Впервые на русском — дебютный роман молодой англичанки Фионы Мозли, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2017 года. Критики не скупились на похвалы: «ошеломительный дебют… доподлинное чудо…» (Evening Standard), «искусно выстроенная современная притча, выдающееся достижение» (Times Literary Supplement). Газета Guardian охарактеризовала этот роман как «сельский нуар, пропитанный мифами и легендами заповедного Йоркшира», а Sunday Times — как «приключения Ганзеля и Гретель в мире „Крестного отца“». Итак, добро пожаловать в Элмет — так называлось королевство древних бриттов, располагавшееся на территории современного Йоркшира.
Кэти тяжело переживает смерть близкой подруги Элоиз — самой красивой, интересной и талантливой женщины на свете. Муж Кэти, психиатр, пытается вытащить жену из депрессии. Но терапия и лекарства не помогают, Кэти никак не может отпустить подругу. Неудивительно, ведь Элоиз постоянно приходит к ней во сне и говорит загадками, просит выяснить некую «правду» и не верить «ему». А потом и вовсе начинает мерещиться повсюду. И тогда Кэти начинает сомневаться: на самом ли деле ее подруга мертва?
Лили скрывает травмирующее прошлое под колючей внешностью, но в третьей книге эксперт по карате опускает свою защиту, на достаточно долго время, чтобы помириться с семьей и помочь раскрыть ряд ужасных убийств. Вернувшись в родной город Бартли (в двух шагах от места, где она живет в Шекспире, штат Арканзас) на свадьбу сестры Верены, Лили с головой погружается в расследование о похищении восьмилетней давности. После того, как ее бывший возлюбленный и друг Джек Лидз (частный сыщик с сомнительным прошлым) приезжает, чтобы проверить анонимную подсказку, что похититель и пропавшая девочка находятся в Бартли.
В анатомическом музее при лондонской медицинской школе святого Бенджамина обнаружено изуродованное тело молодой девушки (как вскоре выясняется, одной из студенток), картинно подвешенное к куполообразному потолку зала. Скоропалительные действия полиции приводят к аресту невиновного, который налагает на себя руки в тюремной камере. Между тем не замеченные официальным следствием факты выводят патологоанатома Джона Айзенменгера, адвоката Елену Флеминг и бывшего полицейского Боба Джонсона, предпринявших собственное независимое расследование дела, на иной круг подозреваемых, среди которых — сокурсники и преподаватели погибшей, а также куратор музея.
Сборник новелл представляет ведущих современных мастеров криминального жанра в Италии – Джорджо Фалетти, Сандроне Дацьери, Андреа Камиллери, Карло Лукарелли и других. Девять произведений отобраны таким образом, чтобы наиболее полно раскрыть перед читателем все многообразие жанра – от классического детектива-расследования с реалистическими героями и ситуациями (К. Лукарелли, М. Карлотто, М. Фоис, С. Дацьери) до абсурдистской пародии, выдержанной в стилистике черного юмора (Н. Амманити и А. Мандзини), таинственной истории убийства с мистическими обертонами (Дж.
Выдержанная в стилистике черного юмора абсурдистская пародия о незадачливом пластическом хирурге, который во время операции в страхе быть арестованным за хранение наркотиков спрятал пакет с кокаином в грудь актрисы.
Самый верный путь к творческому бессмертию — это писать с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат престижнейших премий. В 1980 г. публикация романа «И дольше века длится день…» (тогда он вышел под названием «Буранный полустанок») произвела фурор среди читающей публики, а за Чингизом Айтматовым окончательно закрепилось звание «властителя дум». Автор знаменитых произведений, переведенных на десятки мировых языков повестей-притч «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», он создал тогда новое произведение, которое сегодня, спустя десятилетия, звучит трагически актуально и которое стало мостом к следующим притчам Ч.