Правый руль - [7]

У России, как всегда, особый путь. Не все знают, что только в 1927 году в нашей стране было официально узаконено правостороннее движение автотранспорта. Это был осознанный исторический выбор. В сфере технического прогресса новая, Советская Россия взяла курс на материковую Европу и Америку — передовые на тот момент в области автомобилестроения страны.

Но если с происхождением леворульных и праворульных человеческих сообществ мы, будем считать, худо-бедно разобрались, то есть ещё более сложная смежная тема. Это сегодня большинству людей кажется естественным при левостороннем движении использовать праворульную машину, а при правостороннем — леворульную. На заре автомобилизма такое решение отнюдь не казалось очевидным. С постепенным расширением автомобильной экспансии началось соперничество двух концепций. Сторонники одной ставили на первое место способность водителя контролировать встречный транспорт и поэтому выступали за расположение рулевого колеса со стороны «встречки». Приверженцы второй считали приоритетом контроль водителем противоположной стороны — той, где находятся обочина, забор, бордюр. В итоге общепринятой (но вовсе не бесспорной в силу самого факта своей общепринятости) стала первая концепция. Некоторые эксперты всё равно считают, что, например, в городских автобусах, которые редко обгоняют, но часто останавливаются, удобнее располагать баранку со стороны, противоположной встречной полосе. То есть справа при правостороннем движении и наоборот.

Особенности расположения рулевого управления в автомобиле чреваты бессмысленными и беспощадными спорами о том, у кого какое полушарие мозга за что отвечает и что из этого следует. Мне приходилось слышать мнение, что рычаг коробки следует держать наиболее развитой правой рукой, тогда как рулить можно и левой. Другие утверждают, что руление — гораздо более ответственное занятие, чем переключение передач, поэтому руль должен быть справа, а рычаг коробки — слева.

Чтобы не множить соображения разной степени безумности и не увеличивать тем самым количество мирового хаоса, согласимся с очевидным: в России исторически сложилась практика правостороннего движения, тогда как в Японии не менее исторически сложилась практика левостороннего. Во Владивостоке в начале 90-х годов ХХ века так же исторически начала формироваться странная ситуация, при которой левый руль постепенно вытеснялся правым, но движение по-прежнему оставалось правосторонним.

Глава вторая Сайры, бочки и отряд маркообразных

Колёсами печально

в небо смотрит «круизёр»…

«Мумий Тролль», «Морская», 1997

1

Сначала к машинам я был равнодушен. Не различал их, не замечал и уж точно не планировал становиться автомобилистом. Друзья ещё в школе спорили о сравнительных достоинствах «Сафарика» и «Крузака», а я даже после окончания университета с трудом отличал джип от легковушки. Я избегал всякого соприкосновения с техникой и вообще с грубым материальным миром. До известной степени это продолжается и теперь. В школе на УПК, правда, я каким-то непостижимым образом получил корочки автослесаря второго разряда, не разбираясь в автомобилях совершенно. Но интереса тогда ещё не было. Пытаясь понять, как юноша-гуманитарий стал фанатом этих железок, я иногда думаю, что виной всему мог стать язык. У пробуждения моего интереса к машинам, и именно японским машинам, могут быть чисто лингвистические корни.

Это вам не «Лада» с «Волгой», на которых фантазия отечественных «креаторов» иссякла, после чего они решили, не мудрствуя, обходиться цифровыми обозначениями. Поэтические наименования «японок» завораживали сами по себе, хотя я до сих пор не могу понять, почему дизельный, колхозно-грубого вида грузовик «Исузу» нежно назвали «Эльфом». Я вдруг обнаружил себя в самом центре того варева, где зарождается и шлифуется особый дальневосточный автомобильный жаргон. Я собственными ушами уловил ответ на старый риторический вопрос о том, кто сочиняет анекдоты. Я увидел, что все эти словечки, среди которых попадаются подлинные перлы остроумия, придумываются и распространяются самыми обычными, грубоватыми, даже не читающими, но порой на редкость чуткими к языку людьми. Эти хмурые или весёлые парни с полубандитскими лицами, сами того не зная, играют роль узелков на живой языковой грибнице. Это ощущается, как прикосновение к таинству, как находка того самого родника, от которого начинается течение реки.

Отдельные искорки постепенно разрослись в толстый фольклорный пласт. Язык играючи переварил многие тонны японского железа, сделав их фактором русской речи. Своими глазами я увидел, как рождаются каламбуры и жаргонизмы. Все эти члены зебр и фены (то есть жезлы и радары, которые держат в руках госавтоинспекторы — они же телепузики, зелёные человечки или продавцы полосатых палочек), все эти сотни «ксюш собчак под капотом» (имеются в виду, конечно, лошадиные силы). Понятные посвящённым трёшечные сайры — то есть спорткупе Toyota Soarer с трёхлитровым двигателем, целки на меху — Toyota Celica с механической коробкой передач, бочки, сугробы, улыбки, чемоданы, целые ворохи языковых драгоценностей, которые некому подбирать и классифицировать. Появление дальневосточного автомобильного жаргона, лишь частично совпадающего с общероссийским (и со старым советским), свидетельствовало о формировании на востоке страны новой социальной группы. Её сознание начало по всем канонам определяться изменившимся бытием, в котором место традиционных советских хозяйственных и идеологических реалий заняли они — японские машины, постепенно ставшие нашей экономикой, политикой, культурой и религией, не говоря уже о традиционных автомобильных ипостасях вроде средства передвижения и роскоши.