Правый пеленг - [55]

Вдали сквозь шум ветра послышались шаги. Он рванулся им навстречу. Ирина! Они снова обнялись, как в классе, только крепче, смелее, откровеннее – теперь им никто не мешал, никто не мог их увидеть.

Ирина, еле сдерживая прерывистое дыхание, целовала его и шептала:

– Милый… родной мой, любимый.

Когда она успокоилась, он обнял ее и повел к станице.

– А я уже начал было сомневаться, – признался он.

– Эх ты, – насмешливо пожурила она. – А я, как видишь, не сомневалась – приехала, разыскала.

– Как тебе удалось попасть служить именно к нам?

– Удалось, – все тем же весело-насмешливым тоном ответила она. – Нелегко, правда, но… Как в песне поется: «Кто хочет, тот добьется»… И учти еще одно обстоятельство: я закончила курсы минерно-подрывного дела.

– И тебя отпустили к нам? – еще больше удивился он.

– А почему бы нет? Я – южанка, полурусская-полугречанка, могу вполне сойти за крымскую татарку. В Крыму, говорят, очень много немецких войск.

– Значит?..

– Значит, – подтвердила она. – Тем более я рада, что разыскала тебя.

– А что означает твоя учеба у нас?

– Наверное, то, что нас будут выбрасывать с самолета, да и там придется с вами, летчиками, дело иметь. Надеюсь, ты не откажешься навестить меня?

Он плотнее прижал ее к себе.

– А как у тебя с мужем?

– Я тебе уже говорила – ушла от него.

– Но он может хватиться.

– Вряд ли. Он слишком честолюбив и эгоистичен, чтобы разыскивать неверную жену.

– Он узнал?

– Да. Когда он вернулся, ему кто-то доложил, что у меня был летчик.

– Два месяца, чтобы разобраться в своих чувствах, срок маленький.

– Пусть осмысливает еще месяца два. За это время многое изменится… А куда ты меня ведешь? – вдруг спохватилась она, когда мрак ночи прорезал узкий, как лезвие ножа, луч света, выбившийся из плохо завешенного окна.

– Я снял комнату, – смущенно пояснил он. – Там уже приготовлен ужин с вином и домашней закуской.

– Серьезно? – обрадовалась она с детской непосредственностью.

– Вполне. Не могу же я тебя, южанку, где гостеприимству придается особое значение, угощать только поцелуями.

– Что же ты не предупредил меня раньше? Я отпросилась бы до утра.

– Может, еще не поздно сделать это?

– Попробую.

Они завернули к клубу. Ирина ушла и вернулась довольно быстро. Весело сообщила:

– Все в порядке. Начальства нет, на мою кровать девочки уложат спать шинель.

12

25/II 1942 г….Полеты не состоялись по метеоусловиям и из-за плохого, не пригодного для взлета и посадки аэродрома…

(Из боевого донесения)

После завтрака Александр повел свой экипаж в тир на отработку стрельбы по движущейся мишени из пулемета ШКАС. Занятия с девушками планировались на 15 часов, и он надеялся еще выкроить время на отдых – ночью уснуть не удалось.

Тир располагался менее чем в километре от аэродромных построек на берегу старого русла реки: низина с крутым обрывом, вдоль которого с помощью тросов и лебедки передвигался фанерный макет истребителя.

Некоторые командиры и воздушные стрелки скептически относились к стрельбам по мишени: в воздушном бою-де все выглядит по-иному – и прицеливание и стрельба, – и научиться сбивать противника можно только в реальной обстановке. Александр же считал, что, если воздушный стрелок научится на земле правильно брать упреждение, прицеливаться и вести огонь короткими очередями, до автоматизма отработает все действия, он не промахнется и не растеряется в воздухе. Те два боевых вылета, которые Александр совершил и которые теперь не раз вспоминал и анализировал, подтверждали верность его точки зрения: победителем из воздушной дуэли выходил тот, кто стрелял точнее, экономнее, хладнокровнее. В первые дни войны наши экипажи были обучены пилотированию, самолетовождению и бомбометанию, а вот стрельбе по воздушным целям внимания уделялось мало, и потому бомбардировщики несли большие потери от истребителей. И теперь Александр решил, прежде чем подняться в небо, научить экипаж защищаться на земле – от истребителей, зенитных снарядов, прожекторов. В тире они с Сурдоленко и Агеевым смастерили движущиеся макеты и тренировались каждый день, когда выдавалось свободное время.

В это утро Александр начал занятия с проверки знаний подчиненными тактико-технических данных немецких самолетов, и все трое, включая Сурдоленко, ни разу не побывавшего в воздушных баталиях, четко и безошибочно называли размеры «мессершмиттов», «юнкерсов», «хейнкелей», «фоккевульфов», их скорости, вооружение. Александр остался доволен: его подчиненные серьезно относятся к наземным тренировкам. Серебряному он, собственно, вопросов не задавал, просил лишь иногда дополнить ответы воздушных стрелков, зная честолюбивый и занозистый характер штурмана.

– А теперь приступим к стрельбе. Кто желает первым показать свое мастерство? – спросил Александр.

– Не будем нарушать субординацию, командир. Первое слово предоставим товарищу капитану, – предложил Сурдоленко, и на этот раз Туманов не уловил в его голосе подвоха; лицо его тоже было серьезно, доброжелательно. Серебряный, польщенный оказанной ему честью, расправил грудь, шагнул к турели. Сказал с вызовом:

– Стреляю по заказу – любое количество патронов в очереди.