Правосудие - [13]
- А вы умеете пользоваться терафимом? — спросила Берта.
- Что?
Рита не поняла иностранного слова, но, учуяв подвох, сузила тигриные глаза.
- Это такая штука, которую ваши предки применяли для предсказания судьбы, — пояснила Берта.
Багровая волна начала заливать лицо Риты, от мраморной шеи.
- Не любим евреев? — наконец, выдавила она — самое глупое, что можно было сказать в данной ситуации.
- Отчего же? — Берта широко усмехнулась, увидев, что противник открылся, ее белые зубы сверкнули в пламени свечей. — Очень даже любим. Даже знаем, что такое терафим.
Он с удивлением покосился на нее, он не подозревал в этой женщине такой светской изощренности в фехтовании словами. Берта была одета в джинсы, толстые носки и застиранную ковбойку, но ее грудь распирала рубашку, у нее была тонкая талия, крепкая задница и стройные ноги — она всегда была во всеоружии. Эвелина посмотрела на нее с интересом.
- А как применяли терафим?
- Его ублажали жертвой, а потом вопрошали о будущем.
- Это был идол?
- Эвелина! — Рита не была сильна в еврейской истории, как, впрочем, и в любой другой истории, но надо было перехватить инициативу.
- Перестань заниматься глупостями, тебе есть о чем подумать! Серые, грозовые глаза Эвелины потемнели.
- Перестань затыкать мне рот!
- Не смей так разговаривать с матерью!
- Перестаньте! — он пристукнул ладонью об стол, тихо звякнул хрусталь. — Перелет на вас подействовал или недолет — но, по-моему, вам надо принять душ и лечь спать, а не наливаться шампанским.
- С каких это пор мы стали такие правильные? — насмешливо протянула Рита. — Ты хочешь поскорее отправить нас баиньки, чтобы как следует гульнуть со своей подружкой? Времени не было?
Так было всегда и все начиналось сначала, из любого момента жизни Рита легко соскальзывала в привычную стихию склоки, и ее могла остановить только пощечина или задирание юбки на голову. Впрочем, рука у нее была и у самой — тяжелая и быстрая, но, раздвинув ноги, она уже не могла на них устоять и падала на спину, надежно и быстро, открывая рот только для того, чтобы издать вопль оргазма, может быть, поэтому ее так часто валили на спину — чтоб заткнулась. Он хорошо знал оба способа и понимал, что в данной ситуации оба они неприменимы, но понятия не имел, как вести себя с Эвелиной. Рита увезла ее в Штаты, когда той едва исполнилось четыре года, в следующий раз он увидел дочь уже четырнадцатилетней, когда у нее впервые возникли проблемы с наркотой, потом - еще пару раз, но без всякого общения, — слишком много времени отнимала мама. Теперь Эвелине было семнадцать лет, и он не знал, как вести себя в присутствии этой, незнакомой, фактически, девушки.
- Не стоит так волноваться, — сказала Берта, обращаясь к Рите.
- Вы приехали к бывшему мужу, вы привезли дочь к отцу, а я здесь всего лишь в гостях. Мы сидим за столом, мы пьем хорошее шампанское, и никто не претендует ни на чье место под солнцем. Или под луной, — она усмехнулась. — Совсем не обязательно спать. А если вы хотите искупаться с дороги — я могу затопить баню. Хотите?
Рита была не настолько глупа, чтобы принять ход Берты за заискивание, но предложение позволяло ей выйти из ситуации, сохранив лицо и даже надменное выражение на нем.
- Хочу, — сказала она, подняв несколько располневший, но все еще римский подбородок.
- Ну вот и чудесно. А пока баня будет топиться, мы можем гульнуть коллективно, а не разбегаясь по углам. Я бы выпила водки.
- Бздите от шампанского? — не удержавшись, спросила Рита.
- Нет, — легко ответила Берта. — Но в вашем возрасте это может случиться.
И направилась к двери, не оставляя Рите времени для ответа, плечи Эвелины мелко затряслись. Стиснув зубы, он встал за водкой.
- Ну, принеси ей уже и соленый огурец, — нашлась Рита, прекрасно умевшая занюхивать самогонку рукавом, но было уже поздно — за Бертой захлопнулась дверь.
Баню можно было протопить и наскоро, электричеством, но Берта предпочла повозиться с дровами, видимо, для того, чтобы дать возможность Рите выпустить пар. Но выпустить пар из этого атомного котла могла только настоящая драка или настоящий перепихон, или настоящее гульбище, эта женщина могла уморить любого коня и уйти, оставляя за собой горящие избы и перевернутые трактора. И он выставил литр сумасшедшей крепости кальвадоса в смутной надежде, что до парилки дело не дойдет.
- Почему вы убежали? — крикнула Рита, когда Берта через полчаса, затопив баню, вернулась в дом. — Не надо меня бояться! Пусть мои враги меня боятся, а любовница моего любовника…
- Моя любовница, — закончил любовник.
- Фу, какой ты невыносимо пошлый.
- Она, — мой друг, товарищ и брат, я хочу выпить на брудершафт! Атмосфера разрядилась — как в центре циклона, французское шампанское было забыто, еще через пол-литра кальвадоса Рита заявила:
- Я приглашаю всех в баню!
- Мама!
- Что мама? Это моя баня, я ее построила, это единственное место на земле, где я могу преклонить голову.
- Там нельзя преклонять голову, — заметила Берта. — Можно угореть, Может быть, отложим до завтра?
- Ха-ха, — раздельно сказала Рита. — Признайтесь, вы просто боитесь встать рядом со мной голой.
