«Православный» сталинизм - [44]

Сегодня, помимо сознательного неприятия последнего Царя, весьма распространено непонимание его действий, которые кажутся некоторым людям проявлением слабости или недальновидности. Епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов), называя последнего Государя одной из «самых прекрасных фигур в истории России и в истории Русской Церкви», указывал, что «именно поэтому он обречен на непонимание и даже на вражду, но на непонимание больше. Люди не всегда могут понять, что это был за подвиг, что это был за человек. Не всегда могут понять уровень его самоотвержения. Ведь он лишился всех венцов: и венца победителя в войне, и венца великого устроителя Русской Земли, и венца церковного деятеля, всех венцов, и Царского венца, у него оказался только один венец — венец мученика. Но для Господа это был главный итог его жизни».

Однако многие не понимают, почему этот «венец мученика» выше, чем царский венец, и зачем Царь отказался от него. Как часто приходится слышать: «Вот если бы на месте Николая II был бы Александр III или Сталин, вот тогда бы…»! Почти вековая идеологическая обработка воинствующего материализма не прошла даром, и понимание жертвы во Имя Божие, во Имя Христово, бывшим таким ясным и само собой разумеющимся для наших предков, в наши дни у значительной части людей является каким-то отдаленным и непонятным понятием. Даже среди многих православных, славящих Искупительный Подвиг Спасителя, добровольно давшего распять Себя на Кресте, не редко встречается непонимание христоподражательного подвига Его Помазанника.

Мне часто вспоминаются слова Бернарда Шоу, сказанные им про Французскую революцию: «Не стоило отрубать головы не только священникам и несчастным маркизам, но даже мышке, чтобы передать власть негодяям и лавочникам». Когда я смотрю на портрет Государя я тоже задумываюсь: неужели стоило свергать, а затем изуверски убить Богом Помазанного Царя, чтобы получить взамен откровенных бесов, которые как будто специально были отмечены физическими недостатками. Сначала «временный» с одной почкой Керенский, потом маленький, картавый лысый Ленин вкупе с «вечно воспаленным» эпилептиком Троцким, затем конопатый со сросшимися пальцами и сухой рукой Сталин, потом свиноподобный, покрытый с ног до головы бородавками Хрущев? Неужели стоило разрушать тысячелетнюю Державу, находившуюся на невероятном подъеме развития, богатую и сытую, для того, чтобы путем экспериментов, стоивших миллионных жертв, создать уродливый гибрид с огромной территорией, почти равной бывшей Империи, но зачем-то поделенной на пятнадцать «независимых» частей («республик»), ущербной экономикой, всеобщим дефицитом и лживой безумной идеологией? Причем главные победы и успехи советского периода совершали поколения родившиеся или воспитанные в идеалах Тысячелетней русской цивилизации. Ведь это не большевики придумали самоотверженность, жертвенность, благородство, патриотизм, отзывчивость Русского Народа. Наоборот, они обладали совершенно противоположными свойствами. Но получилось так, что без обращения к этим народным свойствам, большевики, несмотря на все их усилия и прямой геноцид целых сословий, управлять страной не могли. Богоборцы сначала пытались физически уничтожить Церковь и духовенство, вообще Идею Единого Бога, не только у православных, хотя главный и самый страшный удар пришелся по ним, но и у мусульман, и у буддистов, и у иудеев. Но в 1941 г. оказалось, что, продолжая открытую борьбу с Богом большевики неминуемо потеряют власть, и они были вынуждены обратиться за помощью к Церкви. Но ненадолго — уже в конце 40-х — начале 50-х гг. гонения возобновились с новой силой, достигнув кульминации в годы правления Хрущева. Но это были последние гонения против Православия советской власти: в августе 1991 г. она рухнула, и началось второе крещение Руси, как позже назвал это время покойный Святейший Патриарх Алексий II.

Но этот церковный ренессанс не мог возникнуть на пустом месте. Он стал возможен, благодаря тому, что сотни тысяч людей, и мирян, и духовенства, в годы лютого безбожия, рискуя жизнью и свободой, хранили верность Христу и Православию. Креститься самому, крестить детей, ходить в храм Божий, все это было — исповедническим подвигом.

Когда я пришел в Церковь этого подвига от меня не требовалось. Мне хотелось быть со Спасителем и Его святыми, быть православным. В десять лет я прочитал Евангелие и полюбил Христа. Повествование о Его страданиях и крестной смерти стали не отвлеченными рассказами, а реальными событиями, происходящими сейчас, а не 2000 лет тому назад.

Главной святыней Спасо-Преображенского собора, в котором я принял святое Таинство крещения, является чудотворная икона Спаса Нерукотворного, которая сопровождала Императора Петра Великого во время Полтавской баталии и была у изголовья его смертного одра. Лик Спасителя глядит с нее прямо в душу, оставляя полное ощущение, что в ней Он видит все: хорошее, плохое, тайное и явное. Этот образ совсем иной, чем тот, что я видел в детстве у бабушки. Спаситель здесь в терновом венце, перед Распятием, его Лик окружен полным безысходным мраком. Но именно поэтому, Лик Господа так притягивает взор. Бог и человек остаются один на один, без свидетелей, без ангелов-посредников, без святых-молитвенников. Бог и твоя совесть. Христос — победитель мрака. Христос — единственное Упование. Как это важно понимать, сегодня нам, русским! Все, что со Христом — жизнь, все что без Христа — смерть.