«Православный» сталинизм - [31]

Весь вопрос был в том, чтобы выбрать путь, решить, в каком направлении двигаться. Для Горбачева и К^о это было ясно — на Запад, к США, американцы нам помогут, примут и обласкают. Оно и понятно, другого наши партийцы и не знали. Запад, особенно после войны, стал важнейшим фактором жизни Советского Союза: его «догоняли», с ним соревновались, его боялись, им интересовались. Если наша модель не работает, значит, надо хвататься за ту, которая функционирует, да еще успешно. Другой такой модели, кроме западной, в мире не было. Обратиться к прошлому, к собственно русскому опыту, прежде всего в надстроечной сфере, в голову прийти не могло. Ведь все дореволюционное выжигалось, вытравливалось из памяти народной, носители русской цивилизационной идеи, православные имперцы истреблялись, а в период позднего упадка советской системы подвергались травле, выталкивались на обочину общественной жизни. После жесточайшего 70-летнего преследования русская идея только-только начала пробиваться сквозь толщу коммунистической и либеральной клеветы. Эти робкие ростки насмерть перепугали партийную номенклатуру. Председатель КГБ Ю. Андропов пишет записку в Политбюро с выводом, что главной опасностью для страны является русский национализм (!).

По настоянию Андропова фактически были сведены на нет все мероприятия по празднованию в 1980 г. 600-летия Куликовской битвы. Но партийные лидеры беспокоились напрасно. Умами и сердцами образованной части советского общества завладели идейные наследники тех, кто в феврале 1917 г. уже пытался свернуть Россию на западный цивилизационный путь. Тогда все это быстро закончилось катастрофой. К ней же перестройщики-«февралисты» задорно повели страну и в 1991 г. Катастрофа повторилась. Государство обрушилось, от него отпали не только национальные окраины, но и территории единой русской истории, культуры, языка и традиции — Украина, Белоруссия, а также земли, плотно населенные славянами, — Северный и Восточный Казахстан. Это уже не только геополитическая катастрофа, а национальная, что значительно трагичнее и опаснее. В истории, бывало, гибло государство, чтобы сохранился народ. У нас русский народ был не только осоветизирован, т. е. во многом потерял свое национальное лицо, но оказался к тому же и разделенным. В таком состоянии он не мог противостоять русофобской, антидержавнической политике ельцинской либеральной группировки, подвергшей страну полному разграблению и подчинению западным интересам.

Формально в 1991 г. советская власть пала, но новое государство в полном смысле пока не состоялось. Если в социально-экономической области произошли во многом коренные перемены, то в области ментальной, мировоззренческой духовной мы одной, а порой и двумя ногами все еще в Советском Союзе. Оттуда родом и олигархи, и политики, и киллеры, и коррупционеры, и большинство нашего народа. И не столько потому, что в СССР прошли их молодые или даже зрелые годы, сколько потому, что мало у кого произошла глубокая переоценка всего того, что пережила наша Родина. Для осознания трагичности российской истории, недавнего прошлого, подлинных причин событий ХХ в. необходимы серьезная внутренняя работа, внутреннее покаяние, очищение ума и души от чуждых и ложных ценностей. Однако советские штампы, советские подходы по-прежнему преобладают и в политике, и в экономике, и в гуманитарной сфере. Можно сказать, что Российская Федерация существует в условиях продолжения гниения советской власти, советизма. Значительно затягивает этот неприятный во всех отношениях процесс либерализм, получивший широкое распространение в образованной части общества, особенно в околотворческой столичной среде и в бизнес-менеджерских структурах.

Либерализм — это абсолютно чуждая русскому духу идеология, которая, как заразная бацилла, разъедает организм нашей нации, если его духовная защита серьезно ослаблена, как в 1917 г., или в значительной степени разрушена, как сегодня. Либерализм и коммунизм смыкаются в главном — в жестком неприятии стержня государства, нации, народа. Отсюда и неприятие исторической России, традиции, народной культуры. Расхождения в вопросах социально-экономической политики, порой весьма принципиальные, никак не отменяют тот факт, что оба этих идейных течения последовательно враждебны интересам русского и других народов России.

Ф. М. Достоевский определял либерализм как русоненавистничество. Почему либералы так не любят русских, русскую идею, русскую традицию? Не за внешний же вид, не за характерные черты лица и т. п. Этническая составляющая в русскости не главная. Русскость — это, прежде всего, состояние духа, выражающееся в вере, в Православии. Значит, они не любят нас из-за Христа, из-за нашей преданности ему. Удалось лишить наш народ веры — и превратились мы из русских в советских, и таковыми многие, по сути, остаются, ибо не возвратились еще на тысячелетний путь наших предков. Коммунисты в принципе не терпят русскость по тем же причинам. Достоевский пророчески называл их бесами, которым ненавистно само имя Христово. Круг замкнулся. Пусть никого не смущают словесные заигрывания современных членов компартии с Церковью — они не принесли покаяния за кровавый террор в отношении верующих русских людей, и многие из них только ждут своего часа. В этот круг попадают и так называемые «русские националисты», нападающие на «жидовскую веру во Христа» и поклоняющиеся различным идолам или своим амбициям. Ненависть к Христу, а значит, к подлинной русскости, объединяет на Болотной площади и проспекте имени Сахарова, казалось, таких внешне разных либералов, левых и националистов. Здесь речь о глубинных, сущностных причинах их совместных акций, а не о словесном оформлении, на которое реагирует неискушенная в политике и ценностно дезориентированная масса москвичей.